Читаем A&B полностью

A&B

Белобрысый встал напротив. Араки вернул голову в нормальное положение и стал наблюдать. Не то чтобы ему очень интересно, но ощущение, будто все это устроено для него, его не покидало. Хотел он видеть этот «танец» или нет, он словно был обязан его увидеть. Бабушка дала команду к началу, и в тот же миг Аня, казавшаяся такой беззащитной внешне, преобразилась. Лицо ее, ранее загорающееся от одного взгляда белобрысого, теперь было леденяще спокойным. А Себ себе совсем не изменил, остался таким же, как и прежде: равнодушным и хладнокровным. Первый удар попыталась нанести Аня, не по-человечески подпрыгнув выше своей головы.

«Люди не могут так прыгать! Это нереально!» — думал он, но она прыгнула именно так. Все, что ему оставалось: удивляться и смотреть дальше.

В прыжке она надеялась нанести удар коленом по голове, но он уничтожил эту надежду, отступив на полшага назад. Колено пролетело мимо, не задев и кончика его носа. Себастьян был расслаблен и сосредоточен одновременно. Он внимательно следил за каждым ее движением, не упуская ни единой мелочи, но в нападение не переходил, выжидая удобный момент. Движения его были плавными, текуче осторожными, она же двигалась быстро и резко. Каждый ее удар, достигнув цели, стал бы фатальным. Со стороны это действительно было похоже на причудливый танец. Она красиво изворачивалась, нанося удары то в прыжке, то сбоку, то снизу; он уворачивался, каждый раз отступая на полшага-шаг назад. Наконец, отступать стало некуда — он, как ранее Араки, уперся в кухонную тумбу. Деревянная стойка с ножами на ней заманчиво брякнула. Он потянулся к ножам рукой, не отрывая от нее взгляда. Анечка встала перед выбором: повторить попытку удара, но в случае, если не успеет или промахнется, это может обернуться для нее поражением, или отступить, дав тем самым спокойно белобрысому взять в руки оружие, не подвергая себя риску. Все происходило в считанные мгновения — времени на размышления не было. Она выбрала первое и прогадала. Он увернулся от удара ее ноги, просто повернув голову в бок, и ловко управляясь с ножом, направил его чуть ниже груди — прямо в солнечное сплетение. На то, чтобы нанести еще один удар после предыдущего, требуется время. И в этот момент, когда она не могла быстро контратаковать или отпрыгнуть, кончик крупного мясного ножа коснулся ее одежды. Себ замер. Несомненно, не остановись он, она бы погибла. Проигрыш.

— Мне хочется верить, что ты, посмотрев на мой не совсем здоровый вид, решила сделать мне поблажку. — Он играючи крутанул ножом в своей руке и поставил его на место.

— Себастьян, вы о чем? — удивленно спросила она.

— Много лишних движений, что замедляют тебя и делают предсказуемой. Слишком наивно было прыгать на нож. Если неуверенна — не берись. И ты что, правда, думала победить меня голыми руками? — Он говорил на повышенных тонах, она стыдливо опустила взгляд. — Выходит, что ты либо мне поддавалась, либо недооценила противника, а это непростительно глупая ошибка даже для новичка, не то что для главы известной семьи и моего подчиненного. Так что остановимся на первом варианте.

Анечка, потупив взгляд, слушала, как он ее отчитывает, еле сдерживая слезы. Она понимала, что все это вполне заслуженно, но ей было до боли обидно. Ведь он для нее еще с детства пример для подражания. Самый сильный, самый умный, самый смелый, особенный везде и во всем. И она старалась ему соответствовать, тоже быть самой сильной, умной и смелой, но, как бы ни старалась, в результате всегда оставалась в аутсайдерах. И в этот раз она делала все возможное, вкладывая в каждый удар максимум силы, желая показать, на что она способна, чтобы он признал ее силу.

«Дура! Думала, что сейчас равна ему? Дура-дура-дура…» — думала она, а слезы предательски потекли по щекам.

— Будь на моем месте кто-либо другой, ты была бы мертва, — продолжил Себ, ничуть не смягчаясь. — Или думаешь, что тоже вот так поплачешься, и тебя пожалеют?

— Заткнись! — прорычал Араки, не в силах молча на это смотреть. — Какой же ты…

— Молчать, — он тихо приказал ему, переведя на него свой жуткий ледяной взгляд.

Слова застряли в глотке Хиро, он повиновался, хотя внутри у него все кипело.

— Я пойду, соберу продукты, — всхлипывая, сказала она и выбежала из кухни, чтобы не разрыдаться прямо у него на глазах.

— Иди помоги, — он обращался к Араки. Тот послушно встал, но гневно сверлил его взглядом.

— Какой же ты все-таки мудак, — сказал он, как никогда прежде желая врезать белобрысому, и спустился по лестнице вниз к Ане.