А. Блок. Его предшественники и современники

состояние современного театра, но и прежде всего состояние современной

жизни. В том, что видел поэт вокруг, не могло быть стимула к «героическому

театру». Отказ Блока от театральной дороги на раннем этапе его развития —

опять-таки не случайность: «более реальное», чем поэзия, искусство театра не

предрасполагало к наиболее полному выражению того, что искал Блок как

художник. «Более реальной» лично для Блока в то время оказалась поэзия — в

ее границах он мог попытаться выразить свое представление не только о

желаемом человеческом образе, но и том действительном духовном опыте

современной личности, который был доступен молодому Блоку.

Соотношение ранней поэзии и ранних театральных исканий Блока точно

так же обнаруживает свой подлинный смысл только в свете тех больших

публицистико-теоретических обобщений, к которым поэт пришел на основе

опыта революции 1905 г. Блок точно формулирует, чем его не удовлетворяет

старый актер, театральный работник, не прошедший, через духовный опыт

современной жизни: старый актер неспособен к подлинной героике на театре,

он превращает ее в «дутый героизм», потому что ему чужды «пропасти,

противоречия и прозрения современной души» (V, 254). Можно сказать так, что

в юношеских исканиях Блока существовали раздельно две одинаково

волновавшие его проблемы — проблема героической, полноценной личности

(это было его «актерской» темой) и проблема современных тревог и сомнений,

осаждающих реальную личность сегодняшнего дня (это было его «лирической»

темой). Настроения тревоги и смятения характеризуют лирического героя

молодого Блока. Важная для этой импрессионистически зыбкой, построенной

на оттенках и нюансах лирики нота выражена по-своему отчетливо в одном из

первых опубликованных Блоком стихотворений в следующей поэтической

формулировке:

Я вышел в ночь — узнать, понять

Далекий шорох, близкий ропот…

(«Я вышел в ночь — узнать, понять…», 1902)

Как бы ни была далека от непосредственных жизненных столкновений эта

поэзия, все-таки основное, что почувствует читатель, — это стремление

«узнать, понять» «далекие шорохи» и «близкие ропоты» исторического

времени. Блок в эпоху своего духовного созревания самую зыбкость,

тревожную неясность обобщит в своеобразной эстетической категории

«лирики» и также свяжет это понятие с «действительно великой, действительно

мучительной, действительно переходной эпохой».

От мысли стать актером, практическим работником театра Блок отказался

примерно в ту пору, когда сформировался в более или менее ясных очертаниях

«лирический роман», основа сюжета его первой книги — «Стихов о

Прекрасной Даме». Основные герои «романа в стихах» — Прекрасная Дама и

ее поклонник-рыцарь — даются в резко определенных,

индивидуализированных чертах, хотя этих черт немного. Вернее,

определяющих черт именно потому так немного, что в итоге должен возникнуть

резко индивидуализированный облик героя, — множество черт могло бы

сделать его более расплывчатым. Дама как бы несет решение загадочных тревог

и поэтому предстает уверенной в себе, властной, строгой. Удел рыцаря

поэтому — беззаветное служение, но он тоже может быть строгим и властным в

своей клятве верности обретенному идеалу. Эти персонажи — обобщенные,

условные, односторонние, и главный их признак — своеобразная героичность.

Найдя сюжет своего «лирического романа», его героев, Блок попытался

скрестить в этой теме высокую героику театрального плана, которую он искал в

своей «актерской» деятельности, с теми тревогами и сомнениями, которыми

была насыщена его лирика. Блок как бы находил решение этих тревог и

сомнений в форме стилизованной под средневековье драмы сложных

внутренних отношений Дамы и ее рыцаря. В этом решении многое было

мнимым, иллюзорным, искажающим подлинные людские отношения:

философски оно опиралось на мистическую, религиозно-идеалистическую

философию Вл. Соловьева.

Поэтому сам этот актерски стилизованный роман должен был рухнуть под

напором реальных сил жизни, правды человеческих отношений, которая

хлынула в творческое сознание Блока в связи с осмыслением им опыта первой

русской революции. Показательно, что даже в пору создания этого «романа в

стихах» сам Блок смутно осознавал его далекий от жизни характер. Близкие в

то время к Блоку московские соловьевцы-мистики с Андреем Белым во главе

пытались соорудить мистический балаган вокруг реальных отношений Блока и

его жены, Л. Д. Менделеевой-Блок, отождествляя их с сюжетом «Стихов о

Прекрасной Даме». Сам Блок реагировал на это мистическое шутовство весьма

болезненно: ему было крайне неприятно отождествление реальных отношений

живых людей с условными образами «лирического романа», — как говорит по

этому поводу его биограф М. А. Бекетова, он «никогда не шутил такими

вещами»253. В плане художественном крушение этой театрально

сконструированной схемы оказалось толчком к тому, чтобы Блок попробовал

свои силы в области драматического творчества. Отказ Блока от мистических

схем, не сразу до конца им осознанный, был прежде всего положительным

фактором. Это говорило о художественном внимании поэта к реальному