А-бомба. От Сталина до Путина

По сути дела, за этими строками скрывается рождение новых атомных городов. После пуска заводов строительные батальоны будут возводить жилые дома, детские сады, магазины и театры.

На письме появилось размашистое «Да». Сталин согласился со всеми предложениями руководителей Атомного проекта. И теперь судьба тысяч людей будет навсегда связана с атомной промышленностью.

Однажды специалисты, живущие в разных городах страны и работающие на разных предприятиях, получат повестку, по которой им надлежит явиться или в райком партии, или в местное отделение НКВД, или в дирекцию. Там им сообщат, что в такой-то день и такой-то час надлежит явиться на железнодорожный вокзал (реже в аэропорт) и выехать до такой-то станции. А там им сообщат, куда надлежит отправиться дальше…

Люди уезжали в свое атомное будущее, не подозревая о том, что их ждет. Подавляющее большинство из них так и не вернулись на «Большую землю» – в атомном архипелаге они нашли свою судьбу и свое призвание.

Приглашение на Бикини

Письмо, переданное в МИД СССР посольством США, вызвало удивление у всех, кроме Сталина и Берии. Те уже знали, что американцы предполагают провести «акцию устрашения», то есть на испытания атомных бомб пригласить наблюдателей из разных стран: мол, пусть посмотрят, сколь мощное оружие создано в Америке.

Сначала этой информации из Америки в ведомстве Берии не поверили, но вскоре от агентов пришло еще одно подтверждение, и теперь уже Лаврентий Павлович сразу же доложил Сталину.

Тот удивился, но виду не подал.

– Посмотрим, – сказал он, и Берия понял, что версию с приглашением на испытания нужно еще раз проверить.

Однако вскоре из американского посольства пришло письмо на имя заместителя министра иностранных дел С. А. Лозовского. Оно было лаконичным и четким. В частности, временный поверенный в делах Хорас Х. Смит писал:

«Мое правительство, учитывая интерес, который ваша страна как нация, являющаяся членом Комиссии Объединенных Наций по атомной энергии, проявляет к развитию и будущей роли атомной бомбы, сердечно приглашает ваше правительство назначить двух наблюдателей для присутствия при испытаниях атомной бомбы (операция „Кроссроудс“), которые будут проводиться в июле и августе 1946 года в Бикини Этолл, группа Маршалловых островов… Испытание полностью проводится правительством Соединенных Штатов и не является какой-либо комбинированной или международной операцией».

В этом же письме сообщалось, что вместе с наблюдателями на испытания может поехать один представитель печати.

Предполагалось, что военный корабль возьмет на борт наших представителей в Сан-Франциско, откуда он уйдет в район испытаний 12 июня.

В меморандуме, приложенном к письму, описывалось, что наблюдатели прибудут в Гонолулу, где отдохнут один день, а затем уже отправятся к месту испытаний. В общей сложности около трех месяцев наблюдатели будут находиться на военном корабле, так как в промежутках между испытаниями он не будет возвращаться в США.

С американской пунктуальностью в меморандуме записано:

«Расходы по содержанию во время путешествия на военно-морском судне оплачиваются самими индивидуумами и будут составлять примерно 1,50 американского доллара в день. Все расходы по путешествию до того, как эти лица сядут на судно, будут, конечно, отнесены за счет соответствующих правительств или индивидуумов».

Письмо получено 7 мая 1946 года. Всего было сделано 9 копий. Первая – Сталину, другие – Молотову, Жданову, Берии, Микояну, Маленкову, в архив и в соответствующий отдел ЦК партии.

Сталин ждал предложений от разных ведомств.

Первым среагировал адмирал флота Н. Г. Кузнецов.

Главнокомандующий военно-морскими силами Николай Герасимович Кузнецов был незаурядным полководцем. 22 июня 1941 года флот не потерял ни единого корабля, так как по приказу Кузнецова готов был встретить атаку врага. В отличие от Сталина, Кузнецов считал реальным нападение фашистов, а потому вовремя отдал соответствующий приказ по флоту.

Появление атомного оружия очень беспокоит Кузнецова, и поэтому он обращается к Сталину: