A Choriambic Progression

Он услышал шаги — осторожные, но быстрые и целеустремленные. Кровь застыла у него в жилах, глаза сами распахнулись — и он увидел, что над ним возвышается Снейп, с белым как мел лицом в обрамлении черных прядей волос, извивающихся подобно змеям или магическим рунам, и со зловеще мерцающими глазами. Гарри съежился и попытался вывернуться, но его впечатали в стену так, что он не мог даже вздохнуть, и это чудовищное, ужасное, как сама смерть, лицо вплотную приблизилось к его собственному.

— Странно, — шелковым голосом произнес Снейп, и слова сами собой, против воли Гарри, проникали в уши и обволакивали мозг. — Я не знал, что тебя так легко запугать.

И тут глаза Снейпа из черных стали желтыми, а потом зелеными, ярко-зелеными. Земля ушла у Гарри из-под ног, а Снейп сделал еще один, последний, шаг вперед, и хотя сердце Гарри продолжало биться так, что казалось, готово было вырваться из груди, ужас исчез, сменившись… ощущением не менее сильным, названия которому мальчик не знал. Что-то заставило его оцепенеть, замереть, дрожа и запрокидывая голову, а руки Снейпа уже касались его тела, и он хотел этого, а губы, оказавшиеся удивительно мягкими, ласкали беззащитное горло, которое Гарри еще секунду назад так отчаянно защищал.

— Здесь… — прошептал Снейп на серпентаго, на этом дьявольском языке, а его дыхание обжигало кожу. — Прямо здесь, — теплая рука прижалась к телу Гарри… прямо там, от чего у мальчика перехватило дыхание, а из серого булыжника начала стремительно прорастать виноградная лоза, кроша камень, оплетая развалины, заполняя все вокруг сочной зеленью и жизнью.

А потом мир взорвался.

* * *

Гарри еле успел добраться до туалета — его буквально вывернуло наизнанку от ужаса и отвращения к себе. Некоторое время он сидел на полу, прижавшись лбом к холодной раковине, и в голове у него было пусто, только боль в горле и желудке не давала покоя.

Потом он медленно поднялся на ноги, чувствуя такую слабость в коленях, будто его стукнули ватноножным проклятием, и тщательно прополоскал рот. Он выплевывал воду снова и снова, пока не смог заставить себя проглотить пару глотков и почистить зубы. Тут он понял, насколько замерз, липкий от пота и … последствий сна, о которых он не хотел думать. Он сбросил пижаму и встал под душ, включив очень горячую воду. Наконец он почувствовал, что понемногу успокаивается, и прикрыл глаза. Тут же образы из сна начали вновь мелькать перед глазами, и Гарри опять затрясло. Его разум будто парализовало — он не мог думать о проклятом сне, но и ни о чем другом тоже не мог.

Он оставался под душем до тех пор, пока кожа не покраснела и сморщилась на кончиках пальцев, потом вытерся насухо, чуть не расцарапав себя полотенцем от усердия. К пижаме ему не хотелось даже прикасаться, и он взмахом палочки отправил ее в грязное белье, а сам вернулся в спальню, завернувшись в полотенце.

Проснулся Гарри в полной темноте, но сейчас, выйдя из ванной, увидел, что над горизонтом начало светлеть. Он больше не собирался спать и даже просто подходить к кровати — быстро оделся и спустился на кухню, чтобы подумать.

* * *

Профессор Люпин прогуливался вокруг замка — к счастью, в одиночестве.