A Choriambic Progression

— Он хочет с тобой поговорить, — это был неразборчивый, сдавленный хрип, но Гарри с дьявольской отчетливостью слышал каждое слово. — А я… я хотела только отомстить.

— Отомстить, — повторил он, еле шевеля онемевшими губами.

Беллатрикс кашлянула, забрызгав кровью пол.

— Я… любила… Уолдена, — прохрипела она. — Ты убил его.

Гарри моргнул в замешательстве — и замешательство какзалось почти облегчением по сравнению со всеми остальными обуревавшими его чувствами. — Я? Ты считаешь, что это я убил МакНейера?

Сбоку мелькнуло что-то темное — Гарри поднял взгляд и увидел стоящего в дверях Снейпа, и в его расширившихся от ужаса глазах читалась вина.

— О Боже, — чуть слышно пробормотал Гарри.

* * *

Снейп спокойно вошел в комнату — он быстро взял себя в руки, и теперь лицо его ничего не выражало. Он подошел к Беллатрикс, присел и осторожно приподнял ее голову.

— Чем ты ее ударил?

— Я ее не бил! — Гарри сам не узнал свой тонкий, дрожащий голос. Его мутило, на лбу выступил холодный липкий пот. — Не бил! Я… она связала меня заклинанием, и я… попробовал освободиться с помощью голосового принуждения.

Снейп поднял на него темные глаза.

— Ты умеешь это делать?

Гарри почувствовал, что у него дрожит нижняя губа, а к глазам вдруг подступили слезы.

— Похоже, не очень-то умею.

— Мистер Поттер! — В тишине комнаты голос Снейпа прозвучал, как удар хлыста. — Сейчас же прекратите. У нас нет времени на истерику!

Но было уже поздно. Гарри уже не смог совладать с собой. У него начали подкашиваться ноги, горло сжималось при каждом вдохе, и парень начал бояться, что его сейчас стошнит. Но все это не остановило потока слов, рвущегося из него.

— Я не хотел ничего с ней делать… не хотел, но она сказала… она сказала, что я… мы должны ей помочь… мы должны вызвать кого-нибудь из Св.Мунго… они же знают, что делать, правда? А вдруг они не смогут ей помочь? А если они начнут задавать вопросы -что я им скажу? Как я объясню…

Его заставил замолчать резкий, очень неприятный звук — Гарри сначала решил, что Снейп влепил ему пощечину, просто в таком состоянии он ничего не почувствовал — но нет, Снейпа рядом не было. Снейп все еще оставался около Беллатрикс, все еще держал ее голову, только сейчас ее глаза были похожи на кроваво-красные мраморные шарики, и она смотрела в потолок, вывернув шею под таким углом, что…

Снейп отпустил ее, и тело c жутким глухим стуком упало на пол. Он посмотрел на Гарри, вытирая руки о мантию, и в темноте его глаз пылало беспощадное пламя.

— Ничего она не скажет. Никому. Никогда.

Гарри уставился на него, открыв рот и не в силах вымолвить ни слова. Снейп поднялся и хмуро взглянул на Гарри с высоты своего, почему-то казавшегося сейчас особенно высоким, роста.

— Ты должен идти. Отправляйся к Альбусу — ему ты сможешь рассказать обо всем, что произошло. Он поймет.

Гарри не помнил, чтобы он сдвинулся с места, но потом вдруг обнаружил, что ковыляет к камину на подкашивающихся ногах, вытянув перед собой руки на случай, если споткнется. Около камина он остановился, опустив голову и слушая, как неистово бьется у него сердце. Нет. Это ужасно, но он не может так уйти.

Он развернулся. Снейп стоял над телом, мрачный, но спокойный, как обычно — на его лице не было ничего, кроме легкой досады, как будто он всего лишь сотрудник похоронного бюро, прибывший раньше времени. Как будто… как будто не случилось ничего особенного.

Гарри попытался заговорить, задохнулся и попытался снова, но все равно смог выдавить из себя лишь чуть слышный шепот.

— Это правда? Что… то, что она сказала, правда?

Выражение лица Снейпа не изменилось ни на секунду.

— Да. Но она умерла. А ты жив. Теперь иди.

Гарри хотел идти, в самом деле хотел, но ответ Снейпа тянулся в ушах, как расплавленная ириска, поле зрения сузилось до крошечной точки в центре бешеного вихря черно-пурпурных облаков, и тела у него больше не было — только ощущение падения, слабый проблеск сознания, летящего сквозь бесконечную, безбрежную пустоту, теряющегося в ней, что Гарри воспринял с благодарностью…

А потом не было ничего.

* * *

Сам Гарри ничего не помнил, но по рассказам, его обнаружил Хагрид, когда он брел по территории Хогварца, явно не понимая, куда идет, и бормотал что-то себе под нос. И это с ним Гарри и остался, предпочтя незамысловатое общение и его простую хижину каменной пышности замка. Гарри старался проводить как можно больше времени на воздухе — по крайней мере, днем. Сумерки приносили с собой промозглый ветер и тяжелые багровые облака, от которых почему-то становилось тревожно на душе и хотелось скрыться за стенами хижины, часами сидеть у камина — молча, не шевелясь, уставившись на танцующие языки пламени и стараясь не думать ни о чем.