А что, так можно было? (СИ)

— Так что за увлекательная история про Юлю и медведя?

А вот это хорошая идея — иногда всё же лучше говорить, чем жевать. Чем молчать и рассматривать длиннющие ресницы, карие глаза с золотистым оттенком, как дорогой коньяк в свете свечей или мёд, тёмный и тягучий, какой бывает только в конце августа. И маленькие морщинки вокруг глаз, такие улыбающиеся морщинки, добрые. И заметные вблизи светлые нити в волосах, ещё не седина, а скорее намёк на неё, как запутавшиеся в волосах лучи света, подсказывающие, что владелец этой густой растрёпанной шевелюры — не такой уж и молоденький парень, как показалось сначала. И чёткие красивые губы в обрамлении коротких жёстких волосков. Стоп, Юля, стоп, ты его видишь впервые в жизни, вы знакомы минут десять, ты разведёнка с сыном и обычными для большей части населения страны финансовыми проблемами, а он явно моложе тебя и если и не миллионер, то его круг общения явно отличается от операционисток и сисадминов в обычном провинциальном банке. И он вопрос задал, кстати. Юлька покашляла в сторону, прочищая горло и мысли, разрывая зрительный контакт, как ниточкой тянущийся от неё к Медведю Миру. А он как-то так усмехнулся, понимающе и в то же время по-доброму.

— А, история, да. Жила-была Маша, то есть пусть будет Юля. И поехала она с друзьями в страны заморские. Обещали ей палаты… Собственно палаты и были. И от этого кошмара Юля ещё долго будет в себя приходить. А вот ты жить будешь, всё готово. — Юля убрала баночки обратно в коробку и с щелчком захлопнула крышку. И только после этого снова взглянула на лицо собеседника. А тот вдруг стал какой-то хмурый и сосредоточенный.

— Почему? Машу-Юлю там обидели?

— Нет, что ты. Наоборот, были слишком прекрасны Царские палаты! — Юля засмеялась. — Ну, вот скажи, как вашему Большому Боссу пришло на ум такое название? Царские номера? Вообще-то палаты тогда уж. А Номера… Это что-то гусарское что ли. Ну не звучит же. А внутри я вообще молчу.

— Боссу?

— Ну не знаю, кто он тебе. Брат Даны, Слава. Где он кстати?

— Где-то тут, — неопределённо махнул рукой Мир.

— Ну, хорошо. — Уточнять Юля не хотела. В конце концов, большой и важный миллионер не обязан встречать какую-то там подругу сестры. — Это же в его мраморный склеп нас должны были поселить.

— Склеп? — Красивая бровь острым уголком поползла вверх.

— Миииир, — к Юле вернулась её прежняя ироничность. С таким собеседником почему-то стало легко и просто вот так сидеть, отпивать уже остывающий чай и делиться впечатлениями сумасшедшего дня. — А ты там был?

— Быыыл. — Как-то медленно и даже вкрадчиво подтвердил Медведь.

— Ну вот! Там же шаг сделать страшно, кажется, что неправильно поклонишься, и тебя барыня прикажет высечь на конюшне!

— Почему?

— Там всё — слишком. Слишком просторно, слишком светло. Слишком роскошно. — Юлька поймала пристальный взгляд и снова немного смутилась, поправляя рукава яркого свитера. — Ну, для меня слишком. Я не знаю, как это объяснить. Ну, вот здесь же — так хорошо. И стильно, и уютно одновременно. И я же понимаю, что тут денег вложено столько, сколько мне за всю жизнь в руках не держать, но это не давит. Здесь здорово, комфортно. А там… Хотя… Наверное, для тех, кто там останавливается, так и надо. Но вот тот медведь! Он просто огромный. И зубастый. В общем, на всём этом фоне… Я ещё и в такси заснула. И всё это… Почему-то меня совсем не удивило, что после всего этого царского великолепия, всех этих штампов с золотом и гусарами, номерами и барышнями в кринолинах… Ну как-то логично, что по улицам вполне могут и медведи ходить.

— С балалайками… — усмехнулся Мир.

— В кокошнике… — добавила Юлька. И они оба захохотали.

Глава 9

С этим человеком было на удивление легко. Не то, чтобы Юля после развода сделалась затворницей или старалась избегать людей. Скорее, наоборот — она перестала это делать. Стала возвращаться в «большой мир», как шутила Лерка. Но всё равно прекрасно понимала, что знакомиться с новыми людьми ей пока ещё сложно, смотреть в глаза собеседнику — непривычно, а принимать комплименты или добрые шутки-подколы — вообще что-то, вызывающее ступор и дрожь в конечностях одновременно. И ещё подозрения в корысти, ведь не могут же люди говорить и делать что-то приятное другим людям просто так. Мир же просто смешил, просто отпаивал тёплым чаем и просто, как маленькую девочку, подгоняя словечками «брысь» и «кыш», сопроводил с кухни снова через холл к плавно изгибающейся лестнице на второй этаж, показав аж четыре гостевых спальни на выбор.

— Одна тебе, одна Светлане, в двух мужики сами разберутся, кто куда. Ванна, душ, в каждой спальне. Свет включается вот здесь, либо голосом. Комнаты хозяина и родственников — с другой стороны от лестницы. Выбирай, располагайся, и быстро дуй в душ. Я так думаю, минут через десять все подтянутся, будем ужинать. А тебе ещё отогреваться и отогреваться.