А что, так можно было? (СИ)

- Мирослав, постой. – Юля покрутила запястьем, в которое цепко впились пальцы мужчины. Мир вёл её в сторону от основных тропинок. Он, что, правда собирается затащить её в укромный уголок и выполнить то, что нашёптывал? К смущению и непониманию добавился ещё и страх. И… Что? Предвкушение? Юля даже протормозила каблуками по дорожке от неожиданности. Никогда раньше не замечала она за собой такого! Никакого экстрима ей не требовалось! Вот этих всех быстрых приключений с опасностью быть застуканными! Нет, нет, нет! Но откуда же этот тугой узел внизу живота, откуда такая томная слабость в коленках и предвкушающее покалывание на коже. И мурашки эти по рукам и шее! Вот тоже напасть! К тараканам в голове Юля вроде привыкла, можно сказать, даже сроднилась. А что делать с этими непонятно откуда взявшимися похотливыми насекомыми, Юля не знала. Интересно, она их от медведя подцепила? – Да стой же ты! Куда ты меня ведёшь? Ты про гостей не забыл? Ты же не собираешься… Мирослав, ты же не серьёзно меня…

- Тшшшшш! – Мирослав наконец-то остановился под раскидистым деревом, с ветвей которого почти до земли свисали гирлянды полупрозрачных цветов, и замер, обхватив Юлю своими лапами и уткнувшись ей в волосы. Несколько минут они так и стояли неподвижно. Юля нервничала всё сильнее, ничего не понимая, но тишину нарушить не решалась. Чувствовала, что не время для беспокойной болтовни. Да и всё же хотелось, чтобы Мирослав сам пояснил своё поведение. Только что шутил и пёр танком, не обращая внимания на публику. А теперь замер и как будто пытался справиться с чем-то непонятным, что бушевало у него внутри.

- Мир, что происходит? – Всё же не выдержала Юля и заговорила первой.

- Юльк, дай мне пять минут передышки. – Отозвался Мирослав, дыханием шевеля локоны на юлькиной макушке. – Ты мне нужна.

Юля даже перестала дышать, захлебнувшись воздухом и эмоциями. «Ты мне нужна». Просто три коротких слова. Но слышала ли она когда-нибудь их? От мужчины точно нет. Бывший муж не говорил этого даже в самые лучшие, романтичные и страстные годы. Они были тогда молодыми, активными и жадными – плечом к плечу строили свою маленькую семью, решали бытовые проблемы. И то, что ждали любви и поддержки друг от друга, было как-то и так понятно. И слов не требовалось. А потом было уже и не до признаний. Может, Юле и хотелось бы слышать слова, комплименты, подтверждение её нужности, важности, потребности в ней. Нет, Косте, конечно, постоянно было что-то нужно от жены – но не так. Сделай, принеси, найди, подай, убери, отойди, замолчи, не глупи… Тело ещё было нужно, это да. Но чаще молча. А сейчас… Сейчас эти слова не просто огненной молнией осветили всё пространство вокруг. Они врезались в самую душу, в то самое маленькое местечко где-то внутри каждого человека, куда мы мало кого пускаем. Даже самым близким не всегда показываем свою самую нежную, самую ранимую точку. Открытую рану, которая у каждого своя. И в которую – специально или невольно – могут ударить так, что потом не отдышишься. А могут вот так – простой короткой фразой налепить на эту ранку большой надёжный пластырь. Прикрыть, защитить, заделать ту дыру, в которую уходят душевные силы, изо дня в день, по капле.

- Миир… - Как-то беспомощно протянула Юля, поднимая руки и проводя пальцами по напряжённой спине и плечам Медведева. – Ты что? Я же здесь. Ты чего это?

- Юльк, просто давай постоим. А потом я снова в строю. Спой, а?

- Что? Сейчас? – Юлька удивлённо отстранилась, пытаясь заглянуть в глаза Миру. – Тебя там ждут. Ты точно спятил!

- Определённо. – Согласился Мир. - А с психами не спорят.

Отговаривать было бесполезно. Мирослав прижался лбом ко лбу Юли, для чего ему пришлось наклониться, зато ей было так даже удобнее гладить его по спине, успокаивая и расслабляя, как большого дикого зверя. Песня пришла на ум сама – её монотонно-укачивающий ритм подходил как нельзя лучше. Юля закрыла глаза и тихо запела:

- Шёл чудак,

Раскалённому солнцу подставив нагретый чердак.

Шёл чудак.

За спиной его тихо качался рюкзак.

Шёл домой,

Представляя, как все удивятся тому, что живой,

Что ничто не случилось такого с его головой.

Так и есть.

У него для людей была самая лучшая весть.

И он шёл по дороге, от счастья светящийся весь.

Love and peace!

Люди могут, конечно, спастись от падения вниз.

И он шёл рассказать им о том, как им можно спастись.

Рассказал,

И напуган был всем этим весь этот зрительный зал.

И слова его долго летели сквозь этот базар

В пустоту.

Он шёл к людям, он нёс им надежду, любовь, красоту.

Люди взяли его и гвоздями прибили к кресту.

Каждый раз,

Когда сходятся звёзды, сойдя со своих звёздных трасс,

Всё становится ясно без всех этих жестов и фраз.

Каждый раз,

Когда кровь на ладонях и падают слёзы из глаз,

Очень больно смотреть, если кто-то страдает за нас.*

- Ну, спасибо. – Мирослав усмехнулся, и Юля распахнула глаза. Мир смотрел на неё спокойно и с какой-то особенной нежностью. – Надеюсь, я не настолько ненормальным покажусь всем сегодня, чтобы меня распинать.