А что, так можно было? (СИ)

И что-то в этих словах вдруг царапнуло Юльку глубоко внутри, на уровне диафрагмы. Не больно, скорее привлекая внимание, чем доставляя дискомфорт. Мир уже ушёл вниз, Юля уже расстегнула свою сумку (которую, кстати, в комнату занёс Медведь сам, оттеснив Юлю, когда она попыталась подхватить лямки, и проворчав «вот ещё, нельзя таким хрупким девочкам тяжести таскать»), выбрала удобные джинсы и широкую футболку с большим розовым леденцом на груди. И вот теперь стоит под тёплыми струями в удобной душевой кабине, похожей на что-то космическое. Это был просто центр управлениями полётами с разными кнопочками на стене. Или скорее погодой, потому что кнопки включали то «тропический дождь», то «водопад», то «северное сияние» - мягкую подсветку по всему периметру. И теперь Юлька совершенно по-детски больше развлекалась разными режимами, чем проводила простые гигиенические процедуры. И снова и снова возвращалась к сказанным Миром словам. «Отогреваться и отогреваться» ей ещё. Доверять, подпускать, не искать обидного подтекста. Вспоминать, как это – смеяться во весь голос, как сейчас на чужой кухне, и не слышать «ты не белка, ты лошадь, чего ты ржёшь!». Принимать такую казалось бы естественную, но такую непривычную помощь и заботу, когда человек отправляет греться, потому что сам увидел или понял, что ты замёрзла. Или вот так просто носит твою сумку, потому что ты «хрупкая девочка». Да, сорокалетняя, да, восьмидесятикилограммовая, но для кого-то – девочка, хрупкая и требующая заботы. И это всё без какого-то неловкого подтекста, пошлых намёков или оплаченной услужливости. Мир вёл себя не как хозяин большого дома, но и не как прислуга в нём. Скорее как… А вот как кто – Юля сформулировать не могла. Настолько естественно у него всё выходило. И дела, и слова. Холодно – согрейся. Голоден – поешь. Устал – сядь. Юля же настолько привыкла во всём и всегда видеть подвох, загоняться и по сто раз прогонять в голове каждую фразу и поступок («а что это значило», «а что этим хотели сказать», «а на что теперь он обиделся»), что такое вполне обычное поведение обычного человека вызывало внутри вот то самое ощущение. Как будто мягким колоском или травинкой проводили не по коже, а по самому краю души.

Уже одеваясь в сухую чистую одежду, Юля услышала голоса внизу. Видимо, приехала Дана с Сергеем. Сразу стало шумно, весело, захлопали двери, послышался радостный визг, смех и перекрикивания. Что-то стучало, хлопало, топало, потом ненадолго становилось тихо, и снова радостная суета наполняла коридоры. Юля улыбалась, расчёсывая и просушивая руками мокрые волосы. С появлением новых людей как будто всё стало на свои места. В таком доме не должно быть тихо и сонно. Она, конечно, видела всего ничего – часть первого этажа и гостевые комнаты на втором. Но уже чувствовала, как этим светлым стенам не хватает большой общительной семьи. Здесь просто необходим целый табор из взрослых и детей, гостей, друзей, родственников, а ещё обязательно пары наглых толстых котов и хотя бы одной смешной ушастой собаки. И всё это очень бы подошло большому и доброму хозяину-медведю. Жаль, что сам дом достался какому-то неизвестному одинокому богатею и вынужден просыпаться и оживать только тогда, когда приезжают гости.