А что, так можно было? (СИ)

- Так, это сюда, вёдра свои… А на балкон их. Тааак. Банки куда? Ладно, остынут, я их в кладовку переставлю. Посуду помою. А ты… - Он неожиданно развернулся и внимательно посмотрел маме в глаза, а потом покачал головой. – А ты сейчас звонишь своей крашеной козе и валишь с ней пить на все четыре стороны. Жду тебя после полуночи в состоянии тыквы. Ко мне сейчас Света в гости придёт, попрошу её в аптеку зайти. Не подумай ничего такого. Купит аспиринчика, анальгинчика тебе на утро. А мы просто киношки посмотрим, мы ещё маленькие. Так что выдыхай и сдуй глаза, мистер Краббс.

Юлька поражённо уставилась на сына, на ощупь опускаясь на табуретку. Ну вот, дожила – сын из дома выгоняет, потому что к нему придёт девочка. А она молчит и опять ни слова сказать не может. На глаза навернулись слёзы от понимания, как сын незаметно и быстро вырос и стал таким разумным. Конечно, он ничего не сказал и вообще как-то быстро превратил своё появление в шутку и фейерверк, но он с одного взгляда почувствовал, что мамина бодрость держится на каком-то упрямстве и что ей жизненно необходимо просто и банально напиться. Весь день она гнала от себя унылые мысли и тянущее ощущение разрастающейся пустоты в сердце, машинально выполняя какие-то действия, как робот заложенную программу, а вот сейчас поняла, что заполнять эту пустоту надо не вареньем, а чем-то покрепче.

А с кем это делать лучше всего? Правильно, с Леркой – Валерией Новорядской, которую в их маленьком эльфийском государстве все звали Новодворской, хотя сходства там не было от слова совсем. Высокая, тонкая Лерка любила громкий смех, музыку, суету, шум и жизнь, причём самую вредную её часть. Много курила, много пила, красила волосы чуть ли ни каждую неделю в какие-то невообразимые цвета, и также регулярно появлялась с новым мужчиной, никогда не повторяясь в своих предпочтениях. Лерке было тридцать пять или тридцать шесть, а диапазон её мужчин ширился от накачанных мальчиков, которым от силы было двадцать два – двадцать четыре года, до брутальных модных «дедушек» за пятьдесят. Каждым своим приключением Лерка в красках делилась с коллективом, правда, не называя имён, но все подозревали, что она их просто не запоминает. При этом никто её не осуждал, и это даже не удивляло, потому что Валерия была настолько искренна в своих эмоциях, настолько бесхитростна. Её не интересовали деньги или статус своих поклонников, она не искала богатого покровителя. Ей просто нравилось нравиться им, нравился секс, нравились эмоции, которыми она щедро делилась со всеми, кто её окружает. И складывалось впечатление, что она совершенно искренне влюблялась, хоть и на пару часов или месяцев. С алкоголем у Лерки отношения были такие же лёгкие, как и с мужчинами. Она не была алкоголиком, просто любила вкусные напитки и частенько врывалась в студию, выкрикивая вместо приветствия «народ, я такой коктейль попробовала, вы бы умерли».

Лерка была такая во всём – порывистая, энергичная, фонтанирующая светом и силой, что вокруг неё всегда были люди, желающие хоть немного отогреть свои замороженные правилами души. Вот и Юлька грелась. Они с Лерой были такими разными, что вообще было непонятно, как из всего коллектива именно их пара стала настоящей боевой единицей, которой не страшны никакие передряги. Лерка не слышала слова «нет», Юля его почти никогда не произносила. Лерка не признавала правил, Юля ими разлиновала всю свою жизнь. Лерка никогда не была замужем, при этом не имела проблем в личной жизни и самооценке. Юля несколько лет не могла «разрушить семью», даже уже не живя вместе с мужем. Лерка купалась в мужском внимании и одно за другим отклоняла предложения выйти замуж, порой поступавшие после недельного знакомства. Юля смущалась от дежурных комплиментов от таксистов. Лерка курила тонкие длинные сигареты с разными вкусами, не признавая модных электронных нагревателей. Юля не выносила запаха табака даже рядом. У Лерки на всю спину был наколот потрясающе детализированный цветной ловец снов. Юля боялась боли и вообще не понимала, зачем люди делают татуировку и как быть, когда она надоест.