А что, так можно было? (СИ)

- Что? – Выгнула красивую бровь Новорядская в ответ на обалдевший взгляд подруги.

- Как ты это делаешь? – Юля, хоть и знала Леру уже несколько лет, не переставала удивляться, как у той получается быть такой лёгкой и открытой, переть напролом и ничего не бояться. – Неужели тебе совсем не страшно?

- «И от страха всё быстрее песенку поюююют»*! - Протянула Лерка строчку из известной песни. – Юль, ну чего бояться? Не побьют же меня!

- Ну не побьют, так пошлют!

- Ха! Ха-ха! Три ха-ха! – отмахнулась Новорядская. – Куда меня могут послать, где я ещё не была, мать?

Юля только покачала головой, а Лерка, практически распластавшись грудью по барной стойке, замахала мальчику-бармену.

- Ииииии-хаааарь! Игорёчек, солнышко, наливай. Начнём как обычно – по поллитра светлого нефильтрованного и вот эти ваши фирменные гренки с беконом. И далеко от нас не отходи, милый, наши стаканчики надо будет быстро менять. А теперь ты… - Валерия с предвкушающей хищной улыбочкой повернулась к Юле так резко, что она поёжилась. – Я жажду подробностей!

- Ну, какие подробности, Валерон. Пришли, помолчали, забрали решение суда и разошлись. – Перед Юлькой возник стакан с пенным напитком, и она поспешила обхватить его ладошками, чтобы занять руки. – Мы всё уже друг другу сказали. И сказали, и проорали. Делить нам нечего. Илья взрослый уже. Квартира мамина, Костик на неё не претендует. На машину, наоборот, не претендую я. У меня и прав-то нет. А бодаться из-за старой реношки… Не хочу. Я и так рада, что нас просто взяли и развели.

Лерка слушала молча, и когда Юля замолчала, протянула руку и сжала запястье подруги.

- Ты как? – Вдруг ставшим совершенно серьёзным голосом спросила она. В этом была вся Лерка. Она могла орать, чудить, хохотать до икоты, каламбурить и шутить на самые остро-болезненные темы. Но всегда знала, когда Юльку нужно было взять за руку. И за это Юлия Белкина, пока ещё Суворова, была очень и очень благодарна подруге.

- Не знаю, Лер. Сейчас какая-то пустота. По сути ничего не изменилось. Мы и так уже не жили вместе почти два года. Так что я уже как бы и привыкла. А с другой стороны… Знаешь как плюс на минус. Плюс – я наконец-то поставила точку. Теперь я уже не замужняя женщина. Вроде все пути открыты, вперёд… А минус, который это всё перечёркивает… Лер, я просто не представляю, как это – быть без него. Мы вместе больше, чем не вместе. Больше половины жизни. Я от мамы к нему, я не была одна, сама по себе. И теперь мне кажется, что впереди только тьма какая-то.

- Ты его ещё любишь?

- Нет, Лер. Это и странно, понимаешь. У нас такая любовь была. Сумасшедшая. Мы умирали друг без друга и сгорали вместе. И вдруг вот так вот всё. Мне не жаль расставаться с ним. Мне жаль расставаться вот с этим всем – с любовью, с планами прожить всю жизнь до глубокой старости. Жаль вот этого… - Юлька покрутила рукой в воздухе, подбирая слова. – «Долго и счастливо». Не будет у меня «долго и счастливо» с одним-единственным.

- Юленька, - Лера уже двумя руками обхватила ладони подруги и легонько их встряхнула. – Я сейчас такую банальщину скажу. Ты же знаешь, как я не люблю банальностей, так что цени мою жертву.

Юлька коротко засмеялась. Лееера. Даже серьёзные вещи она умеет сдобрить необидной шуткой, чтобы немного ослабить струну.

- Так вот, Юленька, ты – красивая! И не спорь! - Новорядская вскинула изящную ручку, не давая подруге вставить и слова, хотя та уже набрала в грудь воздуха, но под взглядом синеволосой собеседницы медленно выпустила его обратно. – Ты правда очень красивая молодая женщина. Если захочешь, ты можешь стать ещё красивее. НО! Только если захочешь. Не ради кого-то, не под эталоны. Просто если тебе захочется что-то в себе изменить. Ты молодая. Ну что такое твои сорок два. Мне вот в семнадцать казалось, что в тридцатник пора на пенсию. А мне вот тридцать пять, и я всё ещё не знаю, кем хочу стать, когда вырасту. Мне б к сорока стать хоть наполовину такой, как ты. Ты дура, конечно, что столько лет терпела мудачное отношение к себе, но ты же и мудрая, твоё терпение и понимание – это что-то запредельное. И если я всё пытаюсь компенсировать что-то волосами и… Вот этим вот всем… То ты.. Ты просто живёшь. Как чувствуешь. И не гляди ты в этот паспорт. Ещё ты безумно женственная. Я тебе одну тайну открою – я тебе дико завидую. Твоей вот этой… Даже не женственности, а женскости. Ты женская. Ты как вода. Переменчивая и сильная. Захочешь – примешь форму сосуда. Захочешь – сметёшь всё на своём пути. Просто сосуд тебе достался плотно закупоренный. Но теперь может пора уже взять и расхерачить всё вокруг к чёртовой матери, а?

От такой тирады Юлька засмеялась, чтобы скрыть готовые пролиться слёзы. Потом сжала ладони подруги в ответ и даже потёрлась об них щекой.

- Лерунь, мне таких вещей ни один мужчина не говорил.

- А у тебя и был-то один. Да и тот… - возразила Лерка, мягко освобождая руки, явно смущённая таким порывом Белкиной-Суворовой.

- Да знаю, как вы с Костей друг друга не выносите. Мне кажется, он к тебе ревновал и бесился.