А что, так можно было? (СИ)

Но было ещё кое-что, не дававшее ему покоя. Мирослав всегда и во всём стремился выполнять обещания. Если не был уверен – просто не обещал. Он знал, что напишет или позвонит Юле – это даже не обсуждалось, не подвергалось сомнению. Но ещё одно невыполненное обещание жгло его совесть всё время, проведённое в Копенгагене. Он прекрасно уловил разочарованные нотки в голосе Ивана, когда позвонил ему из аэропорта, чтобы предупредить о том, что рыбалка откладывается. Нет, не отменяется. Он вернётся, и тогда сразу… Но в голосе бывшего тестя, на словах убеждавшего, что всё в порядке, что он всё понимает и будет ждать звонка, Мир отчётливо слышал недоверие и страх. Страх, что Мир просто передумал и больше не желает продолжать общение, выискивая «очень важные причины». Что он снова отрежет его, выбросит из жизни, как сделал уже однажды. А когда-то Иван был тем человеком, кто знал Мирослава чуть ли не лучше его самого. Неужели теперь всё не так? Чёрт… Мирослав потянулся к телефону.

- Иван, привет. Я в городе. Завтра в восемь за тобой приедет водитель. Ты же всё там же? Адрес не изменился? Помню, конечно. Бери только необходимое, и увидимся у моих.

А потом был целый день, поставивший всё на паузу. Всю суету, все переживания, все дела. Сначала, конечно, Мирослав долго не мог выбраться из таких ласковых, но таких цепких рук мамы, которая всё не выпускала сына и как будто боялась разомкнуть объятия и позволить ему снова исчезнуть в водовороте постоянной занятости. А когда в его кармане зазвонил телефон, просто закатила глаза и взмахнула рукой, зная, что он снова сорвётся по своим очень важным делам, или будет каждые несколько минут прерывать разговор и углубляться в свой мирок вопросов, проблем, согласований и решений. А Мир просто окинул глазами просторный двор с газоном и пёстрыми разноуровневыми клумбами, яблони, низко склонившие ветви под весом ярко-красных и оранжево-жёлтых плодов, красивую деревянную беседку, рядом с которой дымил обещанием вкуснейшего обеда мангал, и добротный двухэтажный дом с высоким крыльцом, с которого уже спускался Анатолий – отчим Мирослава. И увидел это всё как-то одновременно ярко, как старое фото, которое взяли и раскрасили с помощью современных технологий. И отправив в ответ на так и не принятый звонок короткую фразу «Всё завтра, сегодня меня нет», отключил телефон.

Потом был мангал, долгие разговоры, и ворчание соседа, и приглашение присоединиться к их скромному застолью, и мамины слёзы, когда она увидела выходящего из машины Ивана, и снова объятия, и снова разговоры. А ещё вечерняя зорька с удочками. И жареные караси на ужин. И согревающий мамин смех над попытками Мирослава вспомнить ответ, когда он последний раз вообще ел простую жареную речную рыбу. Так и не вспомнил. И чай на веранде в свете фонарей, вспыхнувших вдоль дорожек и в ветвях деревьев. И вдруг ставшие такими понятными ответы на вопросы, что делать дальше. Да, сможет. Да, потянет. Если надо – научится. И главное – он знает, с чего начать. Идея пришла к Мирославу как вспышка, в тот момент, когда с полным садком рыбы они с отцом и Иваном вошли в дом, где уже пахло чаем со смородиновыми листьями. И он даже засмеялся, потому что – ну, как он мог сразу не понять, не догадаться, ведь это же так элементарно. Надо просто не только слушать, но и слышать того, кто сидит рядом с тобой на кухне и не желает тратить время на сон. А слушал Юлю он очень внимательно. И оказался таким дураком, что потерял столько времени. А потом - тёмная дорога под колесами. И десяток голосовых сообщений Каролине Кааск – главному дизайнеру, крупной и очень громкой женщине, а ещё крайне энергичной и опровергающей все стереотипы о медленных и заторможенных эстонцах. И возвращение в пустой, притихший дом. Но уже совсем не чужой, не мрачный, а просто затаившийся в ожидании. Как птицы перед рассветом, готовые вот-вот разбудить сонный сад своими песнями. Как легко меняются вещи, когда смотришь на них в другом настроении. И несмотря на позднее время, уже совершенно невозможно ждать, смотреть на часы и думать об этикете. Когда руки сами тянутся к телефону, а душа – туда, где всё понятно. И где теперь точно всё сбудется. Мирослав снова засмеялся. Нет, ну как же он так долго тормозил. Когда надо было просто взять и написать. Чёрт, неужели так можно было?

«Привет, Юля.»

«Это Мирослав, если ещё помнишь одного покалеченного северного медведя».

Глава 26

- Погоди-погоди! – Лерка отправила в рот ещё один орешек и махнула Игорю на свой почти опустевший стакан. – То есть ты даже не выяснила, чего он хотел?

Юля кивнула, чувствуя, как её щёки начинают гореть под пристальным и скептическим взглядом подруги.

- Я испугалась и… Выключила телефон.