А до Берлина было так далеко...

Мы укрепляли оборону и не спускали глаз с противоположного берега, зная, что противник тоже не сидит сложа руки. И делали это не напрасно. Несколько раз разведывательные группы врага пытались переправиться на наш берег, прощупать нашу оборону.

Как-то к нам в штаб доставили пленного немца. Выяснилось, что его захватили наши саперы, устанавливавшие на берегу Днепра мины. Занимаясь ранним утром своим делом, они заметили лодку, которая тихо подходила со стороны Черкасс. Саперы сразу сообразили, что к чему, залегли, притаились. Когда лодка причалила к берегу, саперы дали по фашистам длинную пулеметную очередь. Пять гитлеровцев, находившихся в лодке, были сражены наповал, а шестой поднял руки.

Пленный был перепуган, вздрагивал от каждого шороха. Он окончательно потерял дар речи, когда увидел вошедшего в комнату инструктора политотдела старшего политрука Качанова. Красная звездочка на рукаве его гимнастерки привела фашиста в неописуемый ужас: геббельсовские пропагандисты вдалбливали в головы солдат великое множество всякого вздора, вроде того, что красные комиссары на месте расстреливают пленных и потому лучше не попадаться им в руки. Я видел, как немец напряженно следил за Качановым, думая, должно быть, что тот вот-вот расстреляет его. Но политрук ушел, и немец облегченно вздохнул. Только после этого удалось вытянуть из него кое-что. Это кое-что было для нас весьма важно. Мы узнали, что 68-я пехотная дивизия, в которой служил пленный, основательно потрепана в боях, роты практически обескровлены. Нет, не зря мы с такой стойкостью обороняли Черкассы. Город они заняли, но это была пиррова победа.

По словам пленного, со дня на день должно поступить пополнение и тогда фашисты предпримут попытку захватить плацдарм на левом берегу Днепра под Черкассами.

— И пополнение найдет здесь свою смерть! — сказал полковник Самсоненко.

Во вражеском кольце

7 сентября, когда фашисты высадились под Кременчугом на левый днепровский берег, 196-ю дивизию вновь передали в подчинение 26-й армии, а точнее, 6-го стрелкового корпуса генерал-майора А. И. Лопатина. Фронт 38-й армии командование резко сузило, нацелив ее основные силы на ликвидацию немецкого плацдарма.

До 15 сентября обстановка на нашем участке была относительно спокойной, если на войне вообще таковая бывает. Мы укрепляли позиции, глубже врывались в землю, отражали нечастые и, я бы сказал, вялые попытки гитлеровцев и тут, под Черкассами, захватить плацдарм. Это, как мы думали, были отвлекающие маневры, и жизнь подтвердила наши предположения.

16 сентября наша спокойная обстановка кончилась и все резко изменилось. На рассвете поступил приказ командующего генерал-лейтенанта Костенко — его мне передал начальник штаба армии полковник Варенников — быть готовым к занятию нового оборонительного рубежа По реке Оржица в створе сел Круподеренцы, Дешковка Я тотчас же снарядил рекогносцировочную группу во главе с начальником оперативного отделения майором Карташовым. В группу включили дивизионного связиста, инженера, начальника разведки и представителей полков. На карте в предварительном порядке мы наметили участки для полков, огневые позиции для батарей, наблюдательные пункты, расположение тыловых служб и пути подхода к ним. Требовалось проверить все это визуально, оценить практически на местности.

В сопровождения стрелкового взвода рекогносцировочная группа сразу же выехала в заданный район и примерно через час — от Днепра до реки Оржица около 30 километров по довольно приличной, еще не разрушенной осенними дождями дороге — была уже у цели. У моста через реку под селом Белоусовка грузовые машины, на которых ехала группа Карташова, были неожиданно обстреляны из пулеметов и минометов. Пришлось немедленно развернуться и ретироваться. Когда Карташов доложил мне о случившемся, я, признаться, вначале не поверил, посчитал, что это недоразумение, что какой-то разгильдяй принял наших за немцев и приказал открыть огонь.

Доложили полковнику Варенникову, который, ничуть не удивившись, сказал:

— По-видимому, это немецкие диверсанты. Приказ остается в силе.

В то время в нашем прифронтовом тылу фашисты часто выбрасывали отряды парашютистов-диверсантов с задачей разрушать коммуникации, линии связи, взрывать мосты, оказывать на наших бойцов психологическое давление, и я, грешным делом, как и Варенников, посчитал, что обстрел рекогносцировочной группы — дело рук одной из диверсионных банд, и, ничуть не усомнившись, приказал снова выехать на Оржицу. Теперь Карташов поехал уже под охраной роты, усиленной взводом станковых пулеметов.