А единороги будут?

– Леди… – прошептал этот зараза мне на ухо вкрадчиво–мягким голосом, от которого меня бросило в дрожь и жар одновременно. Отомстил, ладно. Но мое состояние никто не заметит, а вот его…

– Заканчивайте развлекаться и приведите себя в порядок, – недовольным тоном рыкнула Сонола. – Мы в учебное заведение телепортировались, а не в бордель!

С гордо поднятой головой и румянцем в обе щеки я вышла из их каморки. Вокруг кипела бурная жизнь. Это явно была местная лифтовая, потому что рядом, слева, справа, через большой зал – напротив… везде хлопали, открывались и закрывались двери, из которых выходили благородные девицы в сопровождении не менее благородных опекунш. И все эти благороднейшие леди с некоторым недоумением и изумлением, а более молодые – с плохо скрываемой завистью поглядывали на Рикиши.

Черт! Я только сейчас окончательно поняла, что буду учиться в чисто бабской академии, в дружном женском коллективе… и это при том, что я эти женские коллективы на дух не выношу!

«Надеюсь, половина сколопендр не поступит», – мысленно приободрила я себя, шагая под дулами взглядов вслед за Сонолой.

– Все будет хорошо, леди, – Рикиши, обогнув меня, приоткрыл передо мной большую тяжелую дверь в другой зал. Сонола, идущая первой, такой чести не удостоилась. Но она в ней и не нуждалась – дверь распахнулась от едва заметного движения ее руки. И, если бы Рикиши не подсуетился, захлопнулась бы прямо перед моим носом или, того хуже, стукнула бы по мне. Ну, или мне бы пришлось выставлять руки и удерживать эту дверь… Короче, опозорилась бы после такого триумфального шествия на глазах доброжелательной публики.

– Спасибо, – прошептала я, подразумевая сразу все: и то, что он рядом, и то, что приободрил, и то, что спас от битвы с дверью.

Второй зал был прямоугольный и длинный, очень длинный. А заканчивался такой же огромной дверью, возле которой стояли две девушки в довольно оригинальной форме – сверху короткая, до талии, однобортная красная куртка со стоячим воротником. Три ряда пуговиц и ярко–желтые длинные застежки. Короче, натуральный доломан, как у гусар в тысяча восемьсот двенадцатом году! А снизу – черные юбка–брюки, из–под которых едва торчали остроносые носки сапог. И шпаги! У девиц на талии висели шпаги. Нет, в целом все смотрелось более–менее гармонично, но учитывая, что верх у меня плотно ассоциировался с гусарами… Кстати, кивера, ну специальной такой гусарской шляпы, на девицах не было. Хотя им бы пошло! В общем, я очень крепилась, чтобы не рассмеяться. Гусарская баллада, или как там старый фильм про девицу–гусара назывался? Только, она там парнем прикидывалась, а тут вот стоят две с косами до пояса… Гусарки… Ой, мамочки!

– Леди, вам плохо? – заботливо–ехидный тон Рикиши чуть не пробил последнюю брешь в моей, с таким трудом удерживаемой, серьезной маске на лице. – Вы смотрите на амисарок очень долго и очень пристально, это неприлично.

– Ка–а–ак ты их назвал? – Спокойствие! Не ржать! Думать о чем угодно, только не о… гусарки–амисарки…

Не удержавшись, я все же тихо фыркнула, успев в последний момент отвести взгляд от несчастных девушек. Правда, оказалось, что перевела я его на какую–то пожилую даму в черном, сопровождающую тощую девицу с задранным вверх длинным носом, покрытым веснушками.

Рикиши дернул меня за рукав, заставив повернуться в его сторону.

– А теперь ударьте меня.

– Что? – мне показалось, что я ослышалась. Глаза у меня широко распахнулись, и я с удивлением уставилась на своего нетопыря–мазохиста.

– Ударьте меня и рыкнете про болвана, слепого идиота или еще что–нибудь подходящее, быстрее! – сквозь зубы процедил Рикиши, требовательно смотря на меня.

Ну… кто просит, тот получит. Я залепила ему пощечину и витиевато обругала, правда, по–местному. В прочитанных мною романах герои не только стихами и высоким стилем изъяснялись, так что я слегка пополнила свой словарный запас.

Краем глаза я отметила, что насторожившаяся старушка в черном потеряла ко мне интерес. Как я поняла, именно его возникновение вызвало у моего парня ностальгию по побоям.

– А кто она? – шепотом спросила я, для надежности смотря исключительно в пол.

– Альменхеттен семьи Гармизо, старейшая из живущих магов, сильнейшая из магов–женщин. На самом деле она уступает по силе только королю и, возможно, паре–тройке магов из его свиты. Очень вспыльчивая и злопамятная. А молодая леди рядом с ней – ее праправнучка, если я не путаю. Может, и прапрапра…

Сонола, стоящая чуть поодаль, посмотрела на нас с осуждением. Но тут, вроде как, все перешептывались друг с другом, правда, может, моветоном считалось перешептывание с нетопырями. Но не с Сонолой же мне переругиваться?!

– Ты мне, кстати, не ответил, кто такие амисарки.

– Студентки и выпускницы Академии благородных девиц при Министерстве по Иномирным Связям, – хмыкнул Рикиши, вложив в интонацию нотку снисходительного ехидства по поводу моей недогадливости.

– Ага, то есть я тоже скоро стану амисаркой, – меня опять начало пробирать на хи–хи.

Наверное, это – нервное. Сейчас у меня амисарки прочно ассоциировались с комиссарками.