А если снова с чистого листа

— Вот, отказную я порвала, — сказала она. — Переоформляйте полностью все больничные документы, как будто я у вас с самого начала наблюдалась с многоплодной беременностью, родила и детей забрала. Оформляйте мне свидетельства о рождении на двоих детей. Вот свидетельство о браке, фамилия их будет Веневитиновы. Ничего, лично побегаете с оформлением, я у вас большую головную боль снимаю. Но и вы учтите, никакой информации биологическим родственникам! А то одумаются через месяц или через десять лет, начнут права качать. Скажете, что отказную я передала из рук в руки приёмным родителям, а вы действовали через посредницу и даже фамилии их не знаете.

— А вы уверены, что не захотите потом от неё отказаться?

— Я её уже приняла, я её кормила дважды. Только вы санитарку свою как-нибудь изолируйте, больно она у вас информированная и общительная.

— Её не заткнёшь, — подумав, сказала врачиха. — Сделаем так. Вы уедете с сыном, девочка останется здесь. На такси доедете до моего дома и часок там посидите. За это время я санитарку куда-нибудь отправлю и привезу ребёнка домой. А вы уже дальше… как хотите.

Через пару дней Альбина ехала на такси в Утятин. Так получилось, что позвонила Вавилову, а он заныл, что не может сразу освободить её квартиру и предложил пожить в этом курортном райцентре, где прекрасная экология, тишина, кругом леса, озёра и прочие радости. И Смирнов далеко. Этот аргумент оказался самым весомым. Она не могла понять его желания с ней встретиться, но опасалась. С ребёнком она была беззащитна, а тем более с двумя.

Потом она часто вспоминала эти свои сомнения по поводу переезда, гуляя ли по улочкам маленького города или укладывая детей спать в коляске во дворе в кружевной тени яблони. Разве могла она так размеренно жить в областном центре с его автомобильными пробками, загрязнённым воздухом и нервными прохожими? А здесь они сколько угодно находились на свежем воздухе, только раз в два дня забредая в сетевой магазин за продуктами или на рынок за свежими овощами и фруктами. И всё в шаговой доступности, да и весь город можно было обойти за час. Через пару месяцев она всерьёз была настроена, чтобы использовать материнский капитал для покупки здесь жилья, да хотя бы этого крошечного домика в самой непрестижной городской слободе, называемой Ветошники. Вполне можно здесь жить, пока дети маленькие. А для их взрослой жизни есть у неё квартира в областном центре. Правда, с работой здесь тяжело. Ну, да она неприхотлива, хоть в санитарки устроится. Плюс за аренду квартиры выплаты. Словом, как-нибудь проживут они втроём.

Да, этот город — внезапная её удача. В рубашке она родилась… ой, только не это! Вспомнились её «рубашки», что после развода накопились, и озноб по телу пробежал. Села считать. Сначала её ограбили. Ладно, это была провокация с её стороны, можно не учитывать. Потом её Артур жестоко избил. Затем её топили. Следующая «рубашка» накрыла её пожаром… да, там ещё падение было на мокром полу, и не спаслись бы они с сыном, если бы инвалид самоотверженно руки не подставил. Что там дальше, аппендицит? И своевременный побег от Артура. А как попала в бандитскую разборку на дороге? И ни бандитская машина не задавила, ни такси не перевернулось, ни под автоматную очередь не попала. Ну, не могла она не забрать доченьку Инночку, ведь может быть, эта цепь счастливых случаев специально вытянулась от Альбины к солнышку этому курносому? Вон коляска ходуном ходит, доченька крутится, ножками сучит, но молчит. А стоит Илюшеньке проснуться и зареветь, как она следом запищит, пытаясь на себя мамино внимание перетянуть.

Лето удивительно щедро нынче. Дождей мало, стоит прекрасная погода, если бы не её статус кормящей матери, она бы каждый день плескалась в озере. Дети подросли, но пока не нуждаются в прикорме, материнского молока хватает. Округлилось личико у Инночки, теперь она не выглядит заморышем рядом с малоподвижным братом, который родился богатырём в четыре с половиной килограмма весом. Но всё равно их непохожесть режет глаза окружающим. А ещё Альбина здорово похудела. Даже не столько похудела, сколько воды из тканей ушло. Она не может себе позволить диету, ведь двоих кормит, но понемногу качает пресс и руки-ноги. Вздыхает, проходя мимо зеркала, потому что на лице проступили морщины, как говорится, все сорок два года налицо. Ей ещё предстоит забирать детей из садика и слышать: «За вами бабушка пришла!» Будь у неё денег побольше, задумалась бы о пластике лица и корректировке фигуры. Но расходов слишком много, на одних памперсах разоришься!