А ЕСТЬ А

– Его нет! Взорван! Взлетел на воздух в одну секунду. Никто точно не знает, что случилось, но похоже… думают, что-то произошло на объекте "К" и… похоже на… звуковые волны. Мисс Таггарт! Невозможно никуда добраться в ра диусе сотни миль! Это немыслимо, этого не может быть, но в этом радиусе все сметено с лица земли!.. Мы не можем добиться никаких разъяснений! Никто ничего не знает – ни газеты, ни радио, ни полиция! Мы все еще пытаемся до биться ответа, но слухи, которые доходят с краев этого кольца… – Он вздрогнул. – Только одно определенно: моста нет! Мисс Таггарт! Мы не знаем, что делать!

Она бросилась к своему столу и схватила телефонную трубку. Рука ее застыла в воздухе на полпути. Затем медленно, толчками, с невероятным усилием она заставила руку двигаться, чтобы положить трубку обратно на рычаг. Ей казалось, что для этого потребовалось много времени, будто рука ее должна была преодолеть атмосферное давление, с которым человек не в силах бороться; и в течение этих коротких мгновений непроходящей ослепляющей боли она поняла, что чувствовал Франциско в ту ночь, двенадцать лет назад, и что чувствовал юноша двадцати шести лет, когда в последний раз смотрел на свой двигатель.

– Мисс Таггарт, – кричал главный инженер. – Мы не знаем, что делать!

Трубка мягко опустилась на рычаг.

– Я тоже не знаю, – ответила Дэгни.

Через мгновение она поняла, что все кончено. Она слышала собственный голос, советующий все поточнее выяснить и позже сообщить ей, а потом ждала, когда эхо шагов главного инженера затихнет в коридоре.

Пересекая в последний раз вестибюль вокзала, она взглянула на памятник Натаниэлю Таггарту – и вспомнила свое обещание. Это всего лишь символ, подумала она, но это будет то прощание, которое Натаниэль Таггарт заслужил. У нее не оказалось никакого другого пишущего средства, поэтому она достала из сумочки помаду и, улыбаясь мраморному лицу человека, который понял бы ее, нарисовала на пьедестале у его ног большой знак доллара.

Она первая пришла на место встречи, которое находилось в двух кварталах к востоку от входа в терминал. Пока ждала, она заметила первые признаки паники, которая вскоре охватила весь город: машины ехали слишком быстро, некоторые были загружены домашним скарбом, мимо нее промчалось слишком много полицейских автомобилей, а вдалеке звучало слишком много сирен. Новость о том, что мост разрушен, явно расползалась по городу, вскоре все поймут, что город обречен, и начнется паническое бегство во имя спасения; бежать некуда, но ее это больше не волновало.

Она видела, как приближается Франциско; она узнала его быструю походку прежде, чем увидела лицо под низко надвинутой на глаза шляпой. Она отметила тот момент, когда он, подойдя ближе, увидел ее. Он махнул ей рукой и улыбнулся в знак приветствия. Какое-то едва ощутимое напряжение в движении его руки напоминало жест Д'Анкония, приветствовавшего долгожданного путника у ворот своих владений.

Когда он подошел, она стояла, торжественно выпрямившись, глядя на его лицо и на здания величайшего в мире города, будто именно такие свидетели и отвечали ее ожиданиям, потом медленно, ровным, уверенным тоном произнесла:

– Клянусь своей жизнью и любовью к ней, что никогда не буду жить ради другого человека и никогда не попрошу и не заставлю другого человека жить ради меня.

Он наклонил голову, словно подтверждая сказанное. Его улыбка теперь означала приветствие.

Затем он поднял ее чемодан, взял ее под руку и произнес:

– Вперед.

***

Подразделение, известное как объект "Ф" – в честь его организатора доктора Ферриса, представляло собой маленькое строение из железобетона и располагалось у под ножья холма, на котором, на виду у всех, возвышался Государственный институт естественных наук. Из окон института открывался вид только на небольшое серое пятно крыши этого подразделения, затерянного в зарослях старых деревьев; оно выглядело оттуда как вход в подземелье.

Двухэтажное здание было построено в виде двух ассим-метрично поставленных друг на друга кубов разной величины. На первом этаже отсутствовали окна, лишь усеянная железными шипами дверь, на втором, словно нехотя уступая дневному свету, виднелось единственное окно. Фасад походил на лицо одноглазого человека. Сотрудников института эта постройка не интересовала; никто из них не ходил по тропинкам, ведущим к ее двери; они молчаливо сошлись на предположении, что проект, над которым работали в этом здании, связан с экспериментами над вирусами опаснейших болезней.

Оба этажа занимали лаборатории, заполненные клетками с морскими свинками, собаками и крысами. Но сердцем здания была комната в подвальном этаже, глубоко под землей; стены этой комнаты неумело покрыли листами какого-то пористого звукопоглощающего материала, на обивке начали появляться трещины, сквозь которые виднелся голый камень.