А. Г. Орлов-Чесменский

Никак голоса послышались. Поворачивает возок. Если к окошку прислониться, колокольня Никольской церкви видна. Вон и впрямь ворота въездные со львами чугунными. Решетка чугунная, как кружевная. Люди стоят. Поди, все Семеновское сбежалось. Крестятся. Мужики шапки скинули. Двери церковные настежь. Еловыми ветками весь подъезд засыпан. Певчие запели. Ладаном потянуло…

Вот и конец папенькиному земному пути. Ничего больше не будет. Ничего не случится. Разве в житии его разобраться удастся? С писаками всякими папенька и толковать не хотел. Архив свой пуще глаза берег. Евфимьевна слышала, как слуги толковали, сколько за время недуга в камине бумаг сжег. Дочери не доверил: «зачем, мол, тебе, Нинушка, в дела наши разные входить, душеньку свою чистую, ангельскую, смущать». Прожито, говаривал, пролито: не вернешь, не исправишь. А если все-таки…

Часть первая Елизаветинские годы

Можно безнаказанно быть умным, талантливым, нравственным, добродетельным, но нельзя безнаказанно достигнуть славы, успехов, счастья и особенно — удачи!

Одержать победу — ничто; добыть землю — нечто; нажить деньги — все! Богачи имеют изумительное влияние на человеческий род, самые государи кончают тем, что уважают обогатившихся.

Моралисты трудятся над искоренением злоупотреблений; но достоверно ли, что род людской способен усовершенствоваться? Они все улучшали: познания, искусство, самую природу; но человек остался на той же точке… Да еще верно ли и то, что между нашими добродетелями и пороками есть такая существенная разница?

Екатерина II — из частного письма. 1780

ЛОНДОН Министерство иностранных дел Правительство вигов

— Приходится признать, Франция безусловно выиграла эту партию, причем незаметно для всех окружающих держав.

— Вы имеете в виду переход власти от правительницы Анны к императрице Елизавете? Но так ли значительна была при этом роль именно Франции?

— Вы знаете, это одна из самых опасных ошибок — преуменьшать достижения партнера или противника, безразлично. Важно в данном случае не столько ее участие, сколько баснословный размер выигрыша. До настоящего времени Франция не имела сторонников в правительстве России, теперь же на престоле императрица, симпатизирующая Франции больше, чем всем остальным европейским державам.

— Во всяком случае, Лесток блестяще выполнил свои обязанности. Его энергия и сообразительность достойны удивления.

— Лишнее доказательство, что агенты должны занимать официальное положение и что денег на их оплату нельзя жалеть. Кстати, напомните куррикулум вите этого удачливого медика.

— Французский дворянин из очень древней…

— И, надо думать, очень обедневшей семьи, раз вынужден быд получить медицинское образование и отправиться искать счастья в столь далекие края.

— Вы совершенно правы. К тому же в Россию Лесток прибыл далеко в не самое удачное время. Только что Россия потерпела полное поражение в Прутском походе. Позор был бы еще большим, если бы тогдашняя главная фаворитка царя, особа в высшей степени сомнительного происхождения, не подкупила бы турецких военачальников всеми имевшимися у нее драгоценностями.

— Блестящая ставка, если в результате последовало венчание ее с императором и титул императрицы — решение для любой другой европейской страны абсолютно немыслимое.

— Думается, Прутский поход привел не только к браку царя, но и к переезду его двора из древней столицы в новую — на берегах Невы. Со стороны выглядело так, будто Петр решил все начинать сначала, захлопнул шумно дверь в не слишком удачливое прошлое.

— Значит, Лестока все эти обстоятельства не испугали.

— Или у него в его 25 лет не было иного выбора. Во всяком случае, на первых порах он приглянулся царю и стал пользоваться его расположением, как и расположением младшей принцессы Елизаветы, главным образом, за веселый нрав, ловкость в танцах, до которых маленькая принцесса была великой охотницей.

— Лесток сумел затронуть ее чувства?

— Нет, нет, этого я не имел в виду. Елизавете было всего одиннадцать лет, когда медика сослали в Казань за достаточно сомнительную историю: он обольстил дочь одного из придворных служителей.

— Есть основания думать, что царь придерживался столь строгих правил нравственности?