А голову мы дома не забыли!

– И что? Не умеешь шнурки завязывать?

Вместо ответа Сопля просто затолкал намокшие шнурки в расхлябанные ботинки. А еще он свое странное, как у взрослого, пальто на пуговицах застегнул криво – одна пуговица оказалась лишней.

– Дай сюда, – фыркнула Света и присела перед ним на корточки. – Смотри. Делаешь узел. Потом две петельки. И вот так их. Понял?

– Не знаю…

Света вздохнула, выпрямляясь. Может, в другой раз она бы и поучила Соплю завязывать шнурки, но сегодня на улице слишком мокро и холодно, чтобы рассусоливать. Ей очень хотелось домой.

В Светином дворе им повстречался дедушка Гриша – худой бледный старик пугающего вида. Он жил на первом этаже со своей дочкой и ее семьей. Делать ему было совершенно нечего, поэтому он часто сидел на лавке и ругал прохожих на чем свет стоит. Со временем все привыкли и перестали обращать внимание.

– Че ты тут шаришься, кр-рыса?! – крикнул он им с Соплей. – Пшла!

Сопля прижался к Свете.

– Здравствуйте, дедушка Гриша, – поздоровалась Света, проходя мимо.

– Кр-рыса! – каркнул дедушка вслед. – Кр-рыса-Лариса! Шарится тут! Пшла!

Домофон на двери подъезда Сопли не работал. Ключей у Сопли не было, но им повезло – выходила какая-то бабушка. Сопля жил на третьем этаже.

Они вошли в подъезд – просторный, но темный, с широкой лестницей, деревянными перилами и пожелтевшей от времени, истертой и потрескавшейся узорной плиткой. Большие мутные окна выходили в глухой двор-колодец, погруженный в вечные сумерки.

Вместе они поднялись на один лестничный пролет. Дальше Света не пошла. Она взяла телефон Сопли и вбила туда свой номер, подписавшись «Света Е из 3А».

– Иди и позвони в свою квартиру, – распорядилась Света. – И напиши мне в Ватсап, если мама дома и пустила тебя. Если она не дома… или она тебя не пустила – тоже напиши. Я тут подожду.

Сопля уверенно кивнул.

– Ты же умеешь писать? – уточнила Света.

Сопля снова уверенно кивнул.

– Или позвони! – крикнула Света ему вслед.

Подниматься вместе с Соплей и встречаться с его мамой – скандальной круглой женщиной на тонких ногах – Свете совсем не хотелось.

Сначала мальчик долго шаркал наверх – лифта не было, – затем чуть слышно брякнул звонок в квартире, и с гулким эхом повернулся ключ в замке. Раздался встревоженный женский голос. Дверь закрылась.

Света уставилась на экран телефона, ожидая от Сопли сигнала, что все хорошо.

мамаыдомапузтиламине,

– написал Сопля через минуту и зачем-то прикрепил красный от злости смайлик.

Света уже собиралась уходить, как вдруг от него пришло еще одно сообщение:

стой ниухади.

Заинтригованная, Света остановилась. Спустя еще минуту снова ожил дверной замок на третьем этаже и зазвучали торопливые шаркающие шаги.

– Серёжа! – раздался тот же встревоженный женский голос, и шаги Сопли участились. Затем к ним добавились прыжки и следом – уверенные шаги взрослого. – Серёженька!

Света встревожилась. Сопля почему-то спускался по лестнице бегом, а мама преследовала его.

– Серёженька, ты куда?! – звала она с истерикой в голосе.

Сопля прыгал вниз по ступенькам, развивая максимальную скорость. Добежав до площадки, где ждала Света, он налетел на нее всем весом и сунул ей в руки что-то тяжелое. Затем он тут же отскочил и бросился назад, наперерез своей маме.

– Серёжа!

Краем глаза Света заметила, как мама поймала Соплю за плечи на площадке второго этажа. Он закричал во всю глотку:

– БЕГИ-И-И!

И Света побежала. Едва не навернувшись на темной лестнице, она выскочила на улицу и неслась не оглядываясь до своего двора.

– Че ты тут шаришься, кр-рыса?! – привычно каркнул дедушка Гриша.

Света сильно запыхалась – бегала она не очень хорошо. Только теперь, оказавшись далеко от мрачного подъезда, она рассмотрела то, что дал ей Сопля. Ежедневник депутата Государственной думы, тот самый, который он увел у нее в «Школьном *аду» прямо из-под носа, – с золотым срезом и пухлой бордовой обложкой, разделом «Мои цели», «Мои достижения», списком книг и фильмов, двумя закладками и местом для фотки.

Он был совсем чистый, нетронутый, если не считать нескольких страшных рож, нарисованных в уголках нетвердой рукой Сопли.

Александр Цыпкин Честное ленинское

Художник Ганна Павлова

Случилось однажды так, что у Ленина отлетела голова. И не просто покинула привычное место на шее, но и разбилась вдребезги. Событие для 80-х годов двадцатого века, мягко говоря, неординарное. Ясно, что речь не о живой голове вождя, и даже не о той, которая лежит посреди Москвы в Мавзолее. «Неприятность» произошла с гипсовой частью тела Владимира Ильича. Тем не менее шума эта история наделала на весь Ленинград.

Итак, в одной из школ города на Неве завелся музей революции. Будем честны – музейчик. Директор школы Янина Сергеевна Сухарева решила организовать на третьем этаже подотчетного учреждения место для коммунистической молитвы под названием «Уголок Октября».