А я люблю женатого

– Ты зачем Витькин ужин съел? – наконец пришел в себя Тима.

– Кстати. О вашем командире. До того как съесть его ужин, сегодня днем я познакомил его с мощным спонсором. Если будет вести себя по-умному, скоро прогремим! Я это чувствую! Что вы на меня смотрите? Не верите? Вы же знаете – я медиум!

– Нет, Фарик, ты не медиум, ты сволочь. Когда прошлый раз мы по твоей рекомендации делали рекламу одному салону красоты, то мало того что нам не заплатили, так хозяйка еще месяц домогалась нашего Витьки и даже исчез! – Тима указал на Серегу.

– Я ж еле сбег! – с ужасом вспомнил Серега.

– Правда? Ну позвали бы меня, женщины – мой конек! – улыбнулся Фарик.

– Позовешь тебя! Ты бы ее увидал, на край света сбег! На нее хоть всем салоном сутки работай, бесполезно, – буркнул Серега.

– Я бы сыграл! – театрально захохотал красавец, воруя у Сереги из пачки сигареты. – Я артист!

– Вот не люблю артистов! Совсем не люблю! – Серега сплюнул. – И сейчас докажу это!

Он двинулся к красавцу. Робертино кинулся наперерез.

– Умоляю вас, дорогие, немедленно прекратите!

Серега уже схватил медиума за рубашку и толкнул на диван.

– А ну, запевай, Робертино! – скомандовал он.

Робертино запел. Фарик попытался закрыть лицо руками. Серега же мощным движением плеча развалил гору книг у дивана. Падая, они повалили за собой электроплитку со сковородой, где покоились жалкие остатки большой яичницы.

В дверях появился Витя. Робертино оборвал свое пение. Воцарилась пауза.

– Азиаты, мавры и сарацины, что здесь было? – грозно спросил режиссер.

– Отец, мы ж тебя ждали! – жалобно простонал Серега. – Эти две сволочи ужин сожрали!

– Яичница была! – сказал грустно Тима.

– Спасибо, я не голодный, – вдруг улыбнулся Витя. – И вот что, этого бить не надо, – он указал на восточного красавца, – потому что благодаря ему на нас клюнула крупная рыба. Сначала мы снимем «заказуху» – какой из нашего героя офигенный депутат получится, а потом он даст денег на наше кино!

– Это он так сказал? – поинтересовался Робертино.

– Это я так думаю. А я редко ошибаюсь!

Витя и Тима не спали.

– А может, он сволочь, этот твой будущий депутат? – предположил Тима.

– Какая тебе разница? Ты сценарист, напишешь для него текст. Получишь бабки.

– Я вранья не люблю! – заметил Тима.

– Да, а домой ты хочешь поехать? А кушать не меньше двух раз в сутки! Ради осуществления мечты надо идти на все, даже снимать фильмы про дебилов. А уж умные разберутся, кто чего стоит! – завелся Витя. – Ладно, спи давай! Может, еще все обломается…

Но ничего не обломалось.

Фехтовальный зал. День. Серега с видеокамерой на плече, Тима с микрофоном и командующий парадом Витя интервьюировали Виктора Борисовича на фоне боев. Говорил он четко, камеры не боялся. В руках держал шпагу.

– Есть что-то удивительно благородное в этом оружии. Сегодня мы, к сожалению, забыли, что есть благородство и честь. Что наши деды и прадеды ставили ее выше жизни. Ошибки смывались кровью. Дуэли были не забавой, но показателем того, что жизнь духа – превыше жизни плоти. Приходя в этот зал, я словно попадаю в те прекрасные времена. Я ностальгирую по ним.

Они снимали его на улицах Москвы.

На Воробьевых горах, откуда весь город виден как на ладони.

В каких-то офисах…

«Герой дня» говорил слова о любви к родине, о чувстве собственного достоинства и о других «высоких материях».

Через неделю, когда он позвал их к себе, Витя сказал Тиме:

– Вот там-то отведу его на кухню и предложу профинансировать наш заветный проект!

– Какой?

– А ты угадай!

– «Победителей не судят» по моему сценарию?

– Вот именно!

– Ура! – завопил Тима на всю общагу, как будто съемки были уже делом решенным.

Ровно в назначенный срок они явились в дом Виктора Борисовича и сели работать. Спустя какое-то время стукнула входная дверь, и в комнату вошла девушка. Тоненькая, изящная, с потрясающими глазами – это Витя отметил сразу.

– Добрый всем вечер!

– Накрывай на стол, Сашуля, это мои гости! Молодые талантливые кинематографисты.

Сашенька кивнула, через минуту принесла чай и закуски, домашнее варенье.

– Я варила его сама! – похвасталась она.

Все пили и ели с удовольствием – дом был уютным, еда вкусной. Только непонятно – кто эта Сашенька. Витю она просто поразила. Он не мог объяснить, чем именно. То ли глазами своими глубокими, то ли голосом ласковым. И ведь не красавица…

– А где у вас курить можно? – нервно спросил он старшего тезку.

– В комнатах у нас не курят, но раз вам так уж хочется…

– Нет, нет, если можно, то я на кухне! – вскочил Витя, потому что знал – она сейчас там.

…– Покурить можно? – взволнованно спросил он, увидав девушку.

– Можно! – Саша спокойно протянула ему пепельницу.

Они посмотрели друг на друга – глаза в глаза. И ее спокойствие кончилось. Навсегда.

– Кто ты? – медленно спросила она.

Он взял из ее рук пепельницу. Понял вопрос.

– А… я? Я режиссер. То есть буду режиссером. Третий курс. Витя. Романов моя фамилия. А вы, то есть ты, то есть…

Он никогда так не волновался.

– А я Саша. Александра Васильевна.

– Как Васильевна? Почему Васильевна? Вы что ему не… То есть вы ему не дочка?