А я люблю женатого

– Ты не переживай, – успокаивал Витя, – расплатимся с долгами, купим тебе новые ботинки. Да и свитер у тебя был – туши свет. А что сами нарды тоже проиграл, так это классно – меньше соблазнов теперь. Слушай, а у нас что еще осталось?

Тима вывернул карманы, достал последнюю купюру.

– Дай! – взмолился Витя так, что отказать было нельзя.

– Ей? – глухо спросил Тимур.

– Ей, – безнадежно отозвался Витя. – Знаешь, если уж мне в игре не везет, должно повезти в любви!

Он снова стоял у ее подъезда – просто невыносимо хотелось увидеть Сашеньку.

Он купил ей одну-единственную розу – на букет денег не хватило. Стоял с этой розой и ждал, когда подъедет машина, ведь в окнах свет не горел.

Машина действительно подъехала через пару минут.

Витя быстро заскочил в подъезд, чтобы его не заметили.

Шофер открыл дверцу – выпорхнула Сашенька. За ней вышел Сам.

Витя стоял в подъезде у окна и все это видел. Он замер, притих. Шаги на лестнице.

– Увижу еще раз твоего Ромео, пущу ему пулю в лоб из старинной аркебузы, – полушутя – полувсерьез вещал Виктор Борисович. – Надеюсь, он здесь больше не шляется?

Сашенька промолчала.

– Нет, пули на него жалко, спущу с лестницы – и баста.

Витя вышел из укрытия и перегородил им путь:

– Сами спустите или охрану будем вызывать? Это вам, Прекрасная Дама, – протянул он розу Сашеньке, – и отойдите в сторону, пока мы с Кащеем Бессмертным будем выяснять отношения.

Сашенька задумалась, а потом робко протянула руку, взяла цветок.

– Брось эту дрянь, – скомандовал Виктор Борисович. – Кому говорят, брось! Нахальный щенок! Какого черта ты приперся сюда, когда тебя уже однажды выставили? Неужели ты на что-то надеешься?

– Развалина, – сказал Витя сопернику. – Три пролета лестницы прошагал, а уже плохо дышишь! Что, Саша, горшки за ним будешь выносить к старости?

– Щенок паршивый! – замахнулся на парня Виктор Борисович, но тот перехватил его руку:

– А щенки, знаете, что умеют? – Он изо всех сил впился зубами в запястье мужчины, рядом с дорогими часами.

Виктор Борисович взвизгнул и отскочил, а Сашенька захохотала – очень уж смешно визжал ее кавалер.

– Домой! – закричал Виктор-старший Сашеньке. – Домой, дрянь такая!

Ее смех оборвался:

– Не пойду!

И вдруг… благодетель дал ей пощечину, да такую, что она отлетела к стене как мячик. В ту же минуту Витя бросился на обидчика, повалил его с ног.

…Из подъезда они выбежали вдвоем – Витя и Сашенька.

– Что ж ты натворил? У меня же никого тут нет! Он тебя убьет, если встретит!

– Не встретит, – смеялся Витя, утирая лицо, – он теперь поехал уколы против бешенства делать. Сорок штук, как минимум, в брюхо свое волосатое. Оно у него очень волосатое, а? Ты должна это помнить, ты же с ним спала!

– Идиот! – крикнула она. И заплакала.

Он обнял ее за плечи:

– Прости, сорвалось, я же не это имел в виду!

– А что?

– Я…

– Так вот, спала! – перебила Сашенька. – За то, что в Москве мне жить очень нравится, за то, что дома, в Мухосранске, меня никто не ждет, работать негде и жрать нечего. Думаешь, в жизни все бывает как хочешь? Во! – она поднесла прямо к его носу маленький кукиш. И двинулась вперед. Решительно. Такой он видел ее впервые.

– Куда ты? – крикнул Витя, догнал и снова обнял: – Я теперь тебя не отпущу. Никогда. И ни за что!

Тима сидел в углу комнаты со своими бумажками. Компьютера у него не было, писал он от руки.

– Входи, – торжественно провозгласил Витя, широко распахнув дверь перед Сашенькой.

– Здравствуйте, – весело поздоровалась девушка и прошла на середину комнаты. – А я к вам, кажется, насовсем!

Тима недовольно поджал губы и накрыл писанину одеялом.

– Проходи, проходи, – радостно подталкивал Сашеньку Витя. – Вживайся в общее житье. Тима, она теперь будет с нами жить. Мы Кащея Бессмертного бросили!

Тима криво усмехнулся.

– А здесь у нас, – Витя стукнул в стену три раза, – музыкальный центр фирмы Робертино. Днем ты его не услышишь, а вот ночью – пожалуйста!

Вошел поющий аспирант Робертино, остановился перед Сашенькой, закончил музыкальную фразу и поклонился.

Неожиданно Сашенька расхохоталась. Она смеялась почти до слез, в полный голос, смеялась и над ними, и над собой. Это была почти истерика.

Ребята переглянулись.

– Вам не понравилось, как я пою? – расстроился Робертино и присел перед Сашенькой.

Витя подбежал, оттолкнул его и обнял девушку.

– Ты чего, маленькая? Тебя напугали? – гладил он ее по голове. – Они что, такие страшные?

Тима в растерянности почесал затылок, ничего не сказал и углубился в свои бумаги.

– Маленький, мы тебя все любить будем, холить и лелеять, – нежно говорил Саше на ушко Витя. – И не плачь о своем Кащее! Мы лучше! Мы моложе! С нами весело, вот увидишь!

– Вам определенно мое пение не понравилось. – совсем сник Робертино.

– Вы все мне понравилась, – сквозь смех сказала Сашенька и хлебнула воды, – просто я не знаю, как теперь буду жить!

– А зачем пришла? – зло спросил ее Тима.

Все удивленно взглянули на него. Он аж трясся от гнева – сжал губы, ноздри раздувались, казалось, даже волосы встали дыбом.

– Зачем пришла? – повторил он свой вопрос. – Можешь уходить.