А из пуза карапузы

– Дети крепки и выносливы, не стоит соревноваться с противником, явно превосходящим вас в физической и душевной силе. Необходимо отстраниться насколько это возможно, спрятаться и переждать горячие моменты, а потом подобрать раненных, выкинуть в мусорное ведро обломки былых вещей, и прочитать длинную и нудную нотацию типа «А я же предупреждала…» или «Ну и кто в этом виноват…». Сразу всем станет ясно, что виноваты не вы. Но это путь для сильных духом.

– Для слабых духом есть еще один вариант: Бегать вокруг, перемежая ругательства с уговорами, шлепки с поцелуями, слезы с приступами неудержимой ярости. Пользы это не принесет никакой, зато по завершении всех безобразий можно произнести с чувством горького разочарования: «Я сделала все что могла. Но кто же виноват…». Этот вариант хуже тем, что, во-первых, ведет к быстрому истощению организма, а во-вторых, оставляет большие сомнения в том, кто же все же виноват. Участвовали-то в событиях все.

– Не поддавайтесь жалости. Правило универсальное, но по большей мере неприменимое в реальной ситуации. Когда это существо, перемазанное с ног до головы соплями и шоколадом, прижимается своей страдающей мордашкой к вашей груди и жалобно всхлипывает где-то в районе подмышки, вы вдруг очень четко понимаете, кто во всем происходящем виноват, а кто лишь несчастная, беззащитная, абсолютно невинная жертва ваших смутно-осознаваемых, но непростительных прегрешений в прошлом, настоящем и будущем.

Это и есть основное правило вашего сосуществования с ребенком – какие бы пакости не совершило ваше дитя, оно ВСЕГДА, во ВСЕМ и СОВЕРШЕННО не виновато. Отныне и навеки ВСЕГДА, во ВСЕМ и СОВЕРШЕННО виноваты только ВЫ.

Ребенок – воплощенное несовершенство. Это не белый лист, это лист, испещренный самыми замысловатыми узорами, напоминающими иероглифы, бог знает кем и когда начертанными. Смысла не разобрать, его нет, есть лишь мягкая запутанность линий, столь безусловных в своем существовании, что они сами по себе смысл, и бессмысленность, и красота, и уродство, и все что угодно. Письмена столь неразборчивы, посему подлежат любому толкованию, и все будет правда, и ничто не станет истиной, потому что истины нет, есть лишь маленькая местечковая правда, воняющая какашками и молоком, несовершенная до невозможности и не претендующая на совершенство, но так гармонично вплетающаяся в убогую человеческую жизнь проблесками счастья.