А какие были надежды!

– Громадное количество желающих сотрудничать, – дополнял Василий Иванович.

– Так государственных денег стало совсем мало, – замечал Санек.

– А почему так? – спрашивал обычно мало интересующийся такими вопросами Виктор Иванович.

– Меня уже в коридоре начали ловить желающие улучшить науку Америки! – продолжал Афанасий.

– Прямо так в коридоре и хватают? Ты, Афоня, звездой становишься! А как отбиваешься?

– Мужики, недавно говорил с Касатоновым, – встрял Василий Иванович, – так вот, Президиум жалобами завалили, что российско-американская комиссия пристрастно отбирает работы для совместных работ. Волна негодования, что не всех берут. В прессе уже появилось несколько статей о дискриминации ученых, которых не взяли, и о кумовстве в науке.

– Денег мало, а идеи еще остались, – прокомментировал Санек.

– И с депутатами я недавно встречался, – продолжил Василий Иванович, – они все не нарадуются, какую они волну подняли!

– Они подняли? – переспросил Афанасий.

– Да ладно тебе! Пускай тоже чувствуют себя причастными к общему делу! – не обращая внимания на несколько скептические ухмылки сидящих за столом, заливался Василий Иванович.

– Мальчики, я уже не могу так, – жаловалась Вика, – непрерывный поток предложений. У меня уже в шкафах места не хватает!

– О! Не зря мы затевали научный обмен!

– Какой-то он односторонний.

– Это ничего! Все выправится! Главное – встать на ноги. А потом мы и сами будем осуществлять финансирование приоритетных направлений!

– Василий Иванович, предложения Николая Павловича прошли? – спросил Виктор Иванович.

– Виктор Иванович, это вообще не обсуждается, – отвечал Вася, с него все началось. Всерьез в Америке признают только его. Как же без Палыча? Он и формулировал все направление.

– Ну, тут как посмотреть, – заметил Герхард. – У Недогреева очень хорошие разработки. Другое дело, что у него уже почти все сделано, а я предлагаю то, что можно сделать.

– А он свои предложения подал?

– Подал, подал, – ответил Вася. – Он одним из первых в кабинете Пахомова появился.

– Нюх, как у собаки? – попытался озорничать Афоня.

– С нюхом у академика Митьки все в порядке, – вставил Санек. Да еще и боекомплект имеется. Неизрасходованный.

– А я-то думаю. Что же это за материал, «произведенный с душой», наш академик Митька расхваливает американцам, – тут же продолжил Василий Иванович. – А я и не знал! Я думал тогда – понтуется Недогреев. Так вот оно как! Так вот почему Пахомов в соавторах патентов! Ну, ничего! Для того, чтобы встать на ноги, нам эта разработка вполне подходит! Пусть американцы от нас что-то существенное получат! Тем лучше! Больше уважать станут! Пусть понимают, что от нас, русских, толк может быть!

* * *

Много ли времени прошло, мало ли – какая разница?

Но главное, что осенью был подписан контракт на выполнение работ в рамках научно-технического сотрудничества России и Америки между национальным научным фондом США и российской стороной комиссии! Контракты по направлениям были двух- и трехлетние, начинались с января 1995 года, большинство их заканчивалось в конце 1997 года. На фоне сокращающихся, прямо скажем нищенских зарплат, безработицы и дикостей приватизации, непрекращающихся покушений на олигархов и бандитского беспредела да, это было – Да! Это было знаковое событие.

Сказать, что Вася забурел? Не скажем. Он оставался таким же самым Васей, рожденным под знаком Близнецов, способным хвалить и ругать и то, и другое одновременно, и шустрым и проворным, а с другой стороны, демонстрировать себя во всем блеске, как настоящий дракон, которым он в сущности и был. По-прежнему забегал пить чай в 233-ю ругать начальство и правительство и делиться наполеоновскими планами. Когда не надо было идти в важные присутственные места, он по-прежнему приходил в мятых джинсах. Правда, теперь в присутственные места ему приходилось ходить чаще.

Но у себя в офисе «Научной инициативы» он принимал посетителей – вплоть до директоров институтов – без галстука.

Спаситель отечества Василий Иванович Мелентьев полюбил бывать в президиуме Академии Наук. Ему, заместителю Председателя комиссии по сотрудничеству, теперь двери были открыты.

В 233-й жизнь текла без изменений. У Афанасия вертелись два дипломника. У Герхарда, который подгрузил Афоню работой, появился аспирант. Василий Иванович искал продолжения работ, забегал в президиум к Касатонову, и даже временами пытался вникнуть в тематики дипломников Афанасия.

Санек ходил в спортзал, но про науку говорил все меньше. Афанасий временами забегал на занятия в литературном кружке, к чему у него была склонность. Хоть времени и не хватало. Герхард подготовил несколько принципиальных статей, и еще раз ездил в МИТ обсуждать перспективы. Командировку он оформил с большим трудом. Как это ни странно, помогло заступничество Васи. А впрочем, что ж тут странного? Вася набрал вес. Он бывал в Президиуме Академии теперь чаще Пахомова.