А.Казанцев, К.Паустовский, С.Цвейг, Д.Стейнбек, А.Маршалл, Г.Голубев

Он освежил рот черным кофе и стал деликатно дегустировать виски, обегая глазами мое жилье.

– Хорошо у вас здесь, очень хорошо.

– Скажите мне, пожалуйста, почему вы решили, что я причастен к театру?

Он ответил на это сухим смешком.

– Проще простого, Ватсон. Я, знаете ли, играл в этой пьесе. Обе роли - Шерлока Холмса тоже. Так вот, сначала мне попался на глаза ваш пудель, а потом ваша борода. А когда я подошел поближе, то увидел, что на вас морская фуражка с британским гербом.

– И поэтому вы сразу заговорили с английским акцентом?

– Может быть, старина. Вполне может быть. У меня это как-то само собой получается. Иной раз даже не замечаешь.

Теперь, поданный крупным планом, он уже не казался мне молодым. В движениях - сама юность, а судя по коже лица и уголкам губ - пожилой, чтобы не сказать больше. И глаза - большая, темно-каряя радужка в оправе чуть тронутого желтизной белка - подтверждали мою догадку.

– Ваше здоровье, - сказал я.

Мы опорожнили наши пластмассовые стаканы, запили виски черным кофе, и я снова налил ему и себе.

– Если я не касаюсь чего-то слишком личного или тягостного для вас, скажите, что вы делали в театре? - спросил он.

– Написал несколько пьес.

– Они шли?

– Да. И провалились.

– Может быть, ваше имя мне знакомо?

– Вряд ли. Меня никто не знал.

Он вздохнул.

– Да, нелегкое у нас ремесло. Но если уж вас подцепит, так это надолго. Я еще у деда клюнул на эту удочку, а отец и вовсе меня подцепил.

– Они были актеры?

– Да. И мать, и бабушка.

– Ого! Вот это я понимаю! Семейное предприятие! А сейчас вы… - Я не сразу вспомнил, как это говорилось раньше. - Сейчас вы на отдыхе?

– Отнюдь нет. Играю.

– Бог ты мой! Да где, что играете?

– Везде, где только залучу к себе зрителей. В школах, в церквах, в клубах. Я несу людям культуру, устраиваю вечера чтения. Вы, наверно, слышите, как мой партнер там жалуется? Он у меня молодец. Помесь эрделя с койотом. Когда в ударе, так все аплодисменты достаются ему.

Этот человек определенно начинал мне нравиться.

– Вот не подозревал, что у нас еще существуют такие зрелища!

– Не везде и не всегда.

– И давно вы этим занимаетесь?

– До трех лет не хватает двух месяцев.

– И разъезжаете по всей стране?

– Да, я играю всюду, «где двое или трое собрались во имя мое». Я год сидел без работы - обивал пороги театральных агентств, слонялся от антрепренера к антрепренеру и жил на пособие. Заняться чем-нибудь другим? У меня такой проблемы не возникает. Это все, что я умею, все, что я когда-нибудь умел. Много лет назад группа актеров поселилась на острове Нантакет. Мой отец тоже купил там хороший участок и построил деревянный домишко. А я и участок и дом продал, купил вот этот свой выезд и с тех пор разъезжаю и очень доволен такой жизнью. Вряд ли мне захочется опять тянуть лямку в каком-нибудь театришке. Конечно, если бы дали роль… Да господи! Кто меня помнит, чтобы роли мне давать - хоть самые маленькие!

– Да, верно.

– Что и говорить, нелегкое у нас ремесло.

– Не сочтите мое любопытство назойливым, даже если это так и есть, но мне интересно, как вы организуете свои выступления? Как это все происходит? Как к вам относятся люди?

– Прекрасно относятся. Как я организую выступления? Да сам не знаю. Иногда приходится даже снимать зал и расклеивать афиши. А то бывает достаточно одного разговора с директором школы.

– Но ведь люди боятся цыган, бродяг и актеров.

– Да, сначала, пожалуй, побаиваются. Принимают меня за чудака, впрочем безобидного. Но я человек порядочный, за билеты дорого не прошу, и мало-помалу самый материал берет за живое. Видите ли, в чем дело, - я отношусь к своему материалу с большим уважением. И это решает все. Я не шарлатан, я актер - плохой ли, хороший, но актер.

Он раскраснелся от виски и горячности, с которой говорил, а может быть, и оттого, что привелось побеседовать с человеком, в какой-то мере причастным к такого рода делам. Теперь я налил его стакан полнее, и мне было приятно смотреть, с каким удовольствием он пьет. Он сделал глоток и вздохнул.

– Нечасто случается такое вкушать. Надеюсь, у вас не создалось впечатления, что я загребаю деньги лопатой? Иной раз приходится довольно туго.

– Рассказывайте дальше.

– На чем я остановился?

– Вы говорили, что уважаете свой материал и что вы актер.

– А, да. Еще вот что надо сказать. Знаете, когда наш брат актер забирается в так называемую глушь, он презирает тамошнюю деревенщину. Первое время со мной тоже так было, но когда я понял, что деревенщины вообще не существует, у меня все пошло на лад. Зрителей надо уважать. Они это чувствуют и как бы начинают работать заодно с тобой, а не против тебя. Когда их уважаешь, они все понимают - все, что им ни прочтешь.

– А каким материалом вы пользуетесь? Что у вас в репертуаре?

Мой гость посмотрел на свои руки, и я заметил, что они у него холеные и очень белые, как будто он всегда носит перчатки.