А кто не псих?..

«Тихий час» что в больницах, что в старших отрядах в пионерлагере, прекрасен тем, что спать вас не заставляют. Главное – спокойно, тихо себя вести, не мешая соседям по палате и не болтаясь без толку по коридору, если только не приспичило посетить уборную. Кстати, об уборных: общий туалет в психушке, в отличие от палат, был оснащён входной фанерной дверью, которая практически всегда была приоткрыта. Зайдя внутрь, ты обнаруживал три умывальника вдоль стены, естественно, без каких-либо зеркал и полочек. Далее стеночка-перегородка, за которой три кабинки с унитазами. Хотя кабинки были отдельными, и даже с дверцей каждая, дверца эта высотой не более полуметра от пола, поэтому, даже если ты присаживался периодически на унитаз для удовлетворения своих нужд, любой из заходящих, ища свободную из кабин, мог явственно обозревать тебя и все твои действия в данный момент. Специфично! Ну и вечный сыроватый запах вымытого кафельного пола с хорошей порцией хлорки ещё никто не отменял, с лёгкой примесью табачного дыма, поскольку курящие среди пациентов, безусловно, есть всегда, а кроме, как в сортире, и негде затянуться. Хотя медсёстры ругались и не давали долго дымить! Но больные приспосабливались: заскочив в туалет, они делали быстро несколько затяжек, затем тушили и прятали недокуренную сигарету в пачку или, бросив окурок в унитаз, спускали воду и, отгоняя ладонями дым от себя, выходили из помещения довольные и успокоенные (что и для невротика, и для «психа» в особенности немаловажно!). В палате же всё обыденно и вялотекуще: половина соседей дрыхнут, кто тихо, кто похрапывая, некоторые читают (книгу редко, в основном, газеты-кроссворды); кто-то, найдя партнёра для шахматной партии, усаживается с ним вдвоём на скрипучую кровать, друг напротив друга, подложив под доску примятую подушку для удобства, а кто-то шуршит пакетиками-свёртками в своей тумбочке, ища что-нибудь, или грызёт сушки, запивая их оставшимся с обеда компотом.

Долго ли, коротко ли (незабываемая фраза из детских сказок), начал парень постепенно знакомиться с соседями по палате, запоминать имена, выделяя интуитивно для себя некоторых на будущее для, возможно, более тесного, приятельского контакта, обращая внимание на их реакции и нормальность лиц несмотря на вынужденные «психические» обстоятельства. Как-никак придётся ведь терпеть, болтаться здесь, среди таких загадочных персонажей… Не меньше полутора недель, как сказал тот доктор на медкомиссии! Явных стариков или пожилых не наблюдалось среди соседей по палате, да и в целом по отделению. По возрасту разбег составлял примерно от восемнадцати до пятидесяти лет. Из всех пятнадцати «сокамерников» Женя как-то сразу остановил свой выбор на двух парнях: один, стройный симпатяга за метр восемьдесят, примерно Женькин ровесник, зовут Алексеем, короткостриженый блондин с гладким, чуть скуластым лицом и синими глазами; другой – Михаил, кареглазый круглолицый крепыш, тоже рослый, с волнистой тёмно-каштановой шевелюрой, по возрасту, наверное, тридцатник с небольшим. Оба вполне приветливы, несуетливы и спокойны на первый взгляд. Потом уже, в процессе дальнейшего знакомства и общения Жене удалось выяснить причины попадания в «психушку» ребят. Алексей загремел сюда на почве каких-то личных драм и трагедий, и, как он выразился, «накрыло конкретно вплоть до глюков», а с Мишей год назад случилась серьёзная автоавария, после которой его хирурги, конечно, зашили-починили, но, видимо, тряхануло беднягу сильно, и позже стали случаться приступы эпилепсии, а иногда провалы в памяти на несколько часов, и думали даже переводить на инвалидность.

Помимо этих двух парней Женька выделил ещё одного типа, занимавшего койку в дальнем углу палаты у глухой стены. Тот сам проявил интерес, подойдя к Жене утром, когда парень, едва заселившись, неспешно застилал постель.