A little bit of crazy

— Привет, — негромко говорит он и кладет цветы и конфеты на подоконник. — Прости, что не приехал раньше, я только что узнал.

— Не говори глупостей, ты не должен был приходить. Но, спасибо, — я улыбаюсь и подзываю его. — Мы тут просто смотрим, как Гэндальф надирает задницу оркам.

Он ухмыляется и садится рядом с Мари.

— Итак. Какой диагноз? Слухи достаточно смешны. Одни говорят, что ты беременна, другие — что ты попала под автобус.

— Ни то, ни другое, — я хихикаю и ерзаю на кровати. — Мой аппендикс лопнул и отравил все мои внутренности. Эй, я даже умерла на пару минут.

— Она думает, что раз умерла, то сможет видеть мертвых, — фыркает Мари.

Джейкоб смотрит на Джеймса.

— Это страшная фигня. Уверен, ты чуть с ума не сошел от беспокойства.

Джеймс кивает и осторожно переплетает свои пальцы с моими, пытаясь не задеть трубки, выходящие из моей руки.

— Я не думаю, что когда-либо еще чувствовал себя так потеряно. Это был самый страшный день моей жизни. Она не умерла во время операции. Ее только вывезли из операционной, ее тело начало биться в конвульсиях, а потом ее сердце остановилось.

— Я думаю, могу с уверенностью сказать, что это было драматично, и только я могла такое сделать, — шучу я. — Я экстремалка, что тут сказать. Я не просто заболела гриппом, я умерла на две минуты от ужасной инфекции после того, как что-то внутри меня взорвалось. Экстремал до самого конца, как видишь.

— К сожалению, она не оставила свое чувство юмора в загробной жизни, — игриво вздыхает Сильвия. Я делаю пару глотков воды и истекаю слюной, пялясь на конфеты. — Не-а, никакой твердой пищи.

— Кто-нибудь, позовите охранников, тут у нас шоколадный фашист, — ворчу я.

Джеймс смеется и встает, чтобы потянуться. А я разглядываю прекрасный пресс, когда его рубашка задирается.

— Я собираюсь пойти перекусить. Мама, ты пойдешь со мной? — спрашивает он и целует меня в лоб. Сильвия соглашается. — Я ненадолго, принцесса.

— Я постараюсь не наделать глупостей, пока тебя не будет, — улыбаюсь я. — Обрати внимание на слово «постараюсь». Я ничего не обещаю.

Они вдвоем вздыхают и выходят из комнаты. Они не могут скрыть от меня своих улыбок. Я поворачиваюсь к Мари и Джейкобу.

— Извини, что никто не сказал тебе, Джейкоб. Я проснулась только после обеда. Если бы я смогла отправить тебе смс-ку, я бы так и сделала.

Он отмахивается от меня.

— Ничего страшного, не извиняйся. Я ведь не семья.

— Нет, но если бы такое случилось с тобой, и мне бы никто не позвонил, — я смотрю на Мари. — Я была бы чертовски взбешена.

— Я забыла, ведь была до смерти перепугана. Я позвонила ему, как только ты проснулась, — говорит Мари и делает тише телевизор. — Итак, Джейкоб. Когда ты возвращаешься в Голливуд?

— Не раньше следующей недели. Мы закончили проект, но я должен подождать, пока моя леди-босс посмотрит его и одобрит.

— Мари, — говорю я, и она кивает. Я поворачиваюсь к Джейкобу. — Мари посмотрит, она все равно лучше в этом понимает.

— Тогда… почему ты приехала на фотосессию? — нахмурившись, спрашивает он, а на его губах играет милая улыбочка.

Я широко улыбаюсь.

— Дурачок, чтобы поглазеть на тебя. Разве ты не понял это, когда мой муж внезапно показался и пометил свою территорию вокруг меня.

Он откидывает голову назад и смеется.

— Твой муж, должно быть, очень терпеливый человек.

Я киваю.

— Так и есть. Он знает, что я безобидна и никогда не изменю ему. Ничего страшного, если я просто поглазею.

— Она неисправима, — фыркает Мари.

— Кто бы говорил, — отвечаю я.

— Ага, — соглашается она.

Я закатываю глаза и хлопаю Джейкоба по руке.

— Итак, Лос-Анджелес, да?

— Да, ты должна как-нибудь приехать, мой дом — удивительный. У меня есть свой частный пляж.

— О, ты же не попадешь на мое новоселье. Мы недавно купили пентхаус в здании Престон. Чертовски красивая квартира, — я вздыхаю, думая о новом идеальном доме.

— Так ты все-таки собираешься устроить вечеринку? — взволнованно улыбается Мари.

Я киваю и отвечаю:

— Да, черт возьми. После того, как я пережила смерть, очень хочется потанцевать.

— Ты такая странная, — смеется Джейкоб. — Я очень постараюсь приехать.

Я касаюсь его руки.

— Не переживай, если не сможешь. Мы пришлем тебе фотки.

Он закатывает глаза. Почему все так делают, когда я что-то говорю? Я знаю, что я — нечто, но, правда, я удивлена, что все мои близкие не лишились глаз от постоянного закатывания.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Все хорошо? — спрашивает Джеймс, когда они с Сильвией заходят в палату. Они наблюдают, как мы заканчиваем смеяться над шутками. Мари все-таки рассмешила меня, это, конечно, на данный момент не очень приятно, но я лучше буду смеяться сквозь боль, чем плакать из-за боли. — Ты выглядишь счастливой.

— Да, Мари просто рассказывала нам о своей последней выходке, — говорю я и вытираю глаза. — Ты побрился.

— Я выглядел как дровосек.

— Ты выглядел очень сексуально.

Сильвия машет рукой.

— Мама в комнате. В самом-то деле.

— Итак, ты разузнал у врача, когда нам можно будет трахаться? — добавляю я для дополнительного эффекта грубости.

Сильвия кладет руки на свои уши и напевает:

— Ла-ла-ла-ла-ла-ла.

А Мари хохочет как ведьма.