А может?.. (СИ)

— Ну, мне уже пора, — вздохнув, сказала Никки. — Йен, спасибо тебе за всё ещё раз. Я очень надеюсь, что мы скоро увидимся вновь.

Девушка потянулась к другу, чтобы обнять его. Сомерхолдер прижал её к себе и улыбнулся.

— Удачи тебе и счастливого пути, — сказал он. — Напиши, когда приедешь домой.

— Обязательно, — ответила Никки и улыбнулась.

Рид отстранилась от Йена и, взяв чемодан и несколько сумок, прошла к стойкам регистрации. Затем она обернулась и помахала на прощание Сомерхолдеру, всё ещё смотревшему ей вслед. Йен с улыбкой приветливо помахал рукой и только после этого прошагал к выходу из здания аэропорта.

Сев в автомобиль, Йен достал из кармана джинсов ту самую коробочку, на которую так странно отреагировала Никки. В ней действительно лежало помолвочное кольцо, которое он купил для Нины ещё в начале весны. Мужчина достал украшение, которое было очень красивым и нежным: кольцо с рельсовой закрепкой было исполнено из белого золота, а его ободок толщиной не более 1.8 миллиметров был усыпан бриллиантовой крошкой. В своё время Сомерхолдер потратил много времени на поиски и выбор кольца, которое, как ему казалось, действительно могло бы понравиться Нине. Однако подарить украшение в его первозданном виде Йен не захотел, желая, чтобы его подарок нёс в себе определённый смысл и мог бы наиболее точно рассказать его возлюбленной о его чувствах. Поэтому Йен обратился к ювелиру, который по его просьбе выгравировал на внутренней стороне кольца надпись: «Сегодня, завтра, навсегда». Изначально она имела немного другой вид и гласила: «Вчера, сегодня, завтра, навсегда». Таким образом Сомерхолдер стремился показать, что Николина была в его жизни всегда, однако от этой идеи он вскоре отказался, немного поразмыслив на эту тему. В его «вчера» Нины не было, и здесь ни к чему красивые слова. Но она есть сегодня, будет завтра и останется навсегда, — так думал тогда Йен, а потому изменил надпись до того вида, в котором она в конечном итоге и появилась на кольце. Сейчас, держа в руках это кольцо, Йен поражённо осознавал, что слова, выгравированные на ободке, были очень правдивы: Нина до сих пор была в его «сегодня». Несмотря на их расставание, ссоры, непонимание и вспыхнувшую между ними ненависть друг к другу, эта девушка всегда была рядом с ним — если даже не физически, то в мыслях и воспоминаниях, порой мучительных, но по-прежнему очень важных.

Мужчина несколько минут внимательно разглядывал украшение и вертел его в руках, снова и снова возвращаясь в последние дни, проведённые рядом с Ниной. Тогда они много начали говорить о семейной жизни. Они не строили конкретных планов, а рассуждали абстрактно, но Йен видел эмоции Нины, когда они затрагивали в разговорах подобные темы, и у него не оставалось ни малейших сомнений в том, что девушка примет его предложение. Неожиданно для самого Сомерхолдера в этот момент в его сознании возник вопрос: «Интересно, когда я теперь встречу девушку, которой так же сильно захочу преподнести такое кольцо? И встречу ли вообще?» Йен с горечью усмехнулся, продолжив диалог с самим собой. «Поживём — увидим», — подумал он. — «Но есть ли смысл отрицать, что эта любовь была такой сильной…»

Мужчина положил кольцо обратно в коробочку, убрав её в карман джинсов. Брюнет взглянул на часы, которые показывали девять часов утра. Это означало, что ему уже было пора на съёмки. Устало протерев глаза, Йен завёл мотор и отправился на съёмочную площадку.

Съёмочный день шёл своим чередом без особых происшествий, хотя с утра у Йена об источнике его ссадин не спросил только ленивый. Особенно о произошедшем он старался не распространяться, поэтому о том, почему Йен и Нина провели ночь в полицейском участке, а на Сомерхолдера теперь приходилось наносить вдвое больше грима, чтобы скрыть ссадины и по максимуму замаскировать рассечённую бровь, узнала только Кэндис и ещё пара человек из каста. Ещё никогда раньше Йен так не спешил уехать со съёмок, потому что к вечеру этого дня его усталость достигла апогея, и он чувствовал себя полупьяным: у него плыло перед глазами, он очень медленно говорил, стараясь вслушиваться в каждое своё слово, попросту боясь, что начнёт говорить какую-то несвязную чушь. Однако перед тем, как рабочий день был окончен, Йену и Нине ещё предстоял разговор с Кэндис, о котором она попросила ребят ещё с утра.

— Теперь мы полностью в твоём распоряжении, — улыбнулась Нина, когда Маркос объявил об окончании съёмок, и ребята остались наедине.

— По какому поводу собрание? — поинтересовался у КэндиКолы Йен.

— Ребят, не хочу вас задерживать, тем более, что ты, Смолдер, еле на ногах держишься. Скажу одной фразой и можете идти.

Йен и Нина заинтересовались, что же это могла быть за фраза, и внимательно посмотрели на Кэндис, с нетерпением ожидая продолжения.

— Ты, — сказала блондинка, указав на Нину, — подружка невесты. Ты, — продолжила она, но уже ткнув пальцем в грудь Сомерхолдера, — шафер. Приятного вечера!