А может?.. (СИ)

— Я и сама по вам всегда скучаю, когда нахожусь вдали от дома, да ещё и так долго, — ответила болгарка. — Поэтому я очень надеюсь, что в следующем году всё изменится, потому что Джули обещала обсудить с продюсерами коррекцию графика съёмок. «Дневники вампира» — уже устоявшийся проект, рейтинги стабильно высоки, поэтому теперь нет нужды гнаться за 20-часовыми съёмками в попытках включить в серии как можно больше эпизодов. Да и ребята тоже не в восторге от расписания — например, Кэндис и Пол. Понятно, что всем хочется проводить с семьями больше времени, особенно если они находятся в разных городах.

— Надеюсь, ваше руководство решит этот вопрос, — кивнул брат. — А то ты так «Оскар» получишь, а я из новостей узнаю, — парень снова захохотал.

— Думаю, если такой день настанет, ты узнаешь об этом скорее из «Инстаграма», потому что я захламлю ленту тысячей селфи со статуэткой с разных ракурсов, — рассмеялась она.

— Узнаю сестрёнку, — улыбнулся Сандро.

— Слушай, Сандро, ты не проголодался? — вдруг спросила Нина.

— Есть такое, — кивнул парень. — А ты?

— Слона бы съела, — улыбнулась Добрев. — Я помню, здесь неподалёку ведь было кафе «Америка»? Там очень вкусные чизкейки. Сходим?

— Пошли, конечно, — согласился Александр, и брат с сестрой направились к выходу из парка, чтобы перекусить чем-нибудь в кафе.

У Йена, в отличие от Нины, несмотря на окончание съёмок, следующие две недели были загружены: Сомерхолдер продолжал работу со своим благотворительным фондом. Йен надеялся, что любимая работа поможет ему немного отвлечься, но ошибался. Он стал очень нервным, подолгу не мог сосредоточиться на чём-то и из последних сил держался, чтобы не срывать зло на окружающих. По натуре своей Сомерхолдер был таким же вспыльчивым, как и Нина, но именно она удивительным образом, несмотря на свой взрывной характер, помогала ему обрести спокойствие и стать более сдержанным. Сейчас же рядом с Йеном не было никого, кто мог бы сдерживать его, и он чувствовал, что ему этого очень не хватает. Свои ощущения он старался не связывать с Ниной, пытаясь убедить себя в том, что сейчас ему просто необходим рядом хороший друг, с которым можно было бы выпить виски и поговорить о чём-нибудь отвлечённом. Такой друг рядом с Йеном был — это Пол. Его поддержка для него была неоценима, в этот трудный для Йена период они, будучи лучшими друзьями, сблизились ещё больше, но легче от этого Сомерхолдеру не становилось. Йен сам себе боялся признаться, что без Нины ему тяжело. Можно назвать это привычкой, привязанностью, как угодно, но он не понимал, что на самом деле это — всё ещё любовь. Никакого шага от любви до ненависти в тот злополучный вечер он так и не сделал, хоть ещё и сам этого не понимал. Йен выдавал желаемое за действительное, когда рад был осознать, что он вроде бы к Нине ничего и не чувствует, кроме отвращения и ненависти, а потому спокойно смог уехать из их общего дома. Сомерхолдеру действительно до боли неприятно было думать о случившемся и о том, что сделала Нина — такой поступок принять он не смог бы никогда. И, конечно, нельзя сказать, что Йен простил Нину — это было не так. Злость всё ещё бушевала в нём, и неизвестно, сколько времени должно было пройти, прежде чем она успокоится. Но всё ещё существовала тонкая нить, которая крепко держала его душу где-то рядом с Ниной. Он всеми силами старался порвать эту связь, но сделать этого пока не мог. В его душе удивительным образом отвращение и злость сосуществовали с тоской по этой хрупкой девушке… А может быть, по тому, что между ними было.

Йен чувствовал сильную усталость ото всего, происходящего в его жизни, хоть и старался не показывать виду своим друзьям, знакомым и поклонникам. Узнав о том, что Нина уехала в Торонто, он сам подумал, что ему тоже было бы неплохо на пару недель уехать куда-нибудь подальше от Ковингтона. Но такой возможности в тот момент у Сомерхолдера не было, так как в ближайшие дни была назначена фотосессия для одного известного журнала. Поэтому он чувствовал, что находится в чём-то наподобие тесной клетки, до прутьев которой даже нельзя было дотронуться, чтобы попытаться выйти, потому что они больно обжигали. То были воспоминания о Нине и обо всём, что между ними было. Они были ещё слишком свежи.