...а мы - с Земли

Во время завтрака под тенью раскидистой пальмы, с детьми на вытянутых ногах, ему было показалось, что все не так уж и плохо, пока он не сообразил, что Ромы рядом нет. Партнер решил раздобыть бананов, для чего полез на соседствующую пальму. Длинное платье он не стал укорачивать, а перевязал узлом на боку, и таком виде добрался почти до середины ствола. Что возмутило наблюдателя — он немедленно велел поменяться, употребляя такие слова, как «Воля, ты — добытчик!» и «феминам не положено!».

Рома немедленно слез.

А Воля больше всего на свете боялся высоты. И обычно, еще два дня назад, он так и говорил: «Я боюсь высоты!», и все всё прекрасно понимали, но сейчас признаться Гере в слабости оказалось невыносимо. Он заранее слышал презрительную нотку в его голосе, мол, ах, Воля, что ж ты за самец такой, какой-то там высоты — и боишься! Да как же ты, голубчик, на гравиталете-то тогда летаешь, и как же тебе удалось с подобными данными конкурсный отбор пройти? А тебе бояться не положено, и ты должен — обязан! — сейчас же и немедленно страх побороть, иначе никакой ты не самец. Примерно с такими мыслями он переложил детей на матрас, уверенно подошел к пальме и задрал голову. Прищурился от солнца, задумчиво обошел ствол, решил, что соседнее дерево подойдет куда как лучше — бананы там еще не созрели, зато оно было короче раза в полтора. Переместился, обхватил руками ствол, подтянулся.

— Может, не надо? — робко спросил Рома. И даже панды на матрасе притихли, и Валя перестал сопеть — Воле казалось, что за ним напряженно следит весь мир, и сдаться сейчас, на пол пути, для него было равносильно позорному поражению в непонятном соревновании.

— Надо, — буркнул он, из принципа подтягиваясь все выше, и выше, и выше.

— Да не нужны нам эти бананы. Волечка, слезай.

— Нет, — упрямо ответил он.

На высоте около пяти метров голова уперлась в раскидистые листья. Воля сильнее стиснул бедра, убедился, что держится довольно устойчиво, открутил гроздь бананов и, не глядя вниз, крикнул:

— Рома, ты поймаешь?

— Кидай!

Бананы полетели вниз. Удар о песок он не расслышал, следовательно, партнер гроздь поймал. Теперь дело осталось за малым — всего лишь спуститься, но тут Воля совершил глобальную ошибку.

Он посмотрел вниз.

И взгляд от земли оторвать уже не смог. Первые секунды все было относительно нормально — Рома с бананами, песок, камни, боковым зрением улавливался матрас со спящей малышней, а потом земля вдруг стала отдаляться, пальма — удлиняться, партнер уменьшился, и все это угрожающе раскачивалось из стороны в сторону. В районе живота разлился холод, сердце забилось учащенно, мышцы как парализовало — Воля со всей дури вцепился в ненадежный ствол и затрясся всем телом. Казалось, еще немного, чуточку — и он полетит вниз, и всенепременно разобьется.

— Солнце, ты чего не слезаешь? — крикнул партнер.

— А-а-а-а, — тихо завыл Воля.

— Зая, с тобой все хорошо? — с волнением в голосе переспросил Рома.

Выдавить из себя хоть что-нибудь не получилось. Паника вовсю застлала глаза, дикий страх отдавался пульсацией в затылке, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет.

— Волечка, тут невысоко, не бойся, слезай, а я тебя поймаю! — как-то не очень обнадеживающе прокричал Рома.

— Воля, ты чего? У тебя акрофобия? А сразу почему не сказал? — подключился встревоженный голос Геры. — Вниз не смотри. Глаза закрой, а мы сейчас что-нибудь придумаем.

— Может, мне залезть и его снять? Он легкий, — теперь паническая нотка закралась и в голос Ромы. Он то смотрел на ребенка, крик которого набирал обороты, то на Волю; делал шаг к берегу, шаг назад, туда-сюда, туда-сюда, и в целом выглядел очень растерянным.

— А если оба сорветесь? Он же сейчас не соображает ничего. Нет, так рисковать не надо. Может, спасателей вызвать?

— А может, пальму подпилить?

— Может, на гравиталет его подсадить?

— А это мысль, — партнер, не мешкая, бросился к гравиталету, и уже через несколько секунд Воля услышал равномерный гул справа от себя. Чьи-то руки обхватили его за талию и сильно дернули, потом еще раз, и еще.

— А-а-а-а! — завопил он от страха, когда во время очередного рывка не удержал спасительный ствол. Руки разжались, опора потерялась, но угрожающая земля не стала приближаться, напротив, она неожиданно исчезла, и взору открылось безопасное черное дно гравиталета, обитое мягким покрытием — никогда еще Воля не был настолько рад его видеть. Рядом Рома, надежно пристегнутый ремнями, без умолку говорил что-то успокаивающее и гладил его по волосам; пелена перед глазами спала, сердце перестало болезненно ухать. Опустошенный и раздавленный, Воля свернулся на полу и наконец-то плотно зажмурил веки, сквозь которые опять сочились совершенно не самцовые слезы.

— Успокаивайся. Потом поговорим, — влился в голову голос Геры. И это «потом поговорим» ввергло его в окончательное уныние.

И появилось настроение только вечером. После восьми. Воля тогда стоял по колено в воде, с удочкой в руках, и делал вид, что рыбачит. Одновременно с Ромой они прервали трансляцию и посмотрели друг на друга.