— Самокиш! — Фролов пронзительно свистнул, Боря оглянулся. — Иди-ка сюда.
— Слушаю, Владимир Николаевич.
— Ты не слушай, ты гляди: видать работу? А у тебя? Слабак. Хоть бы покраснел. Б-борец.
— У него белокровие, — съязвил Илюха.
Боря обиделся.
— Молчал бы, Геракел. Отдай Сергея…
— Я тебе Верку-водомерку отдал? Отдал. Двое теперь зато у тебя.
— Сравнил… Ну двое их. Так девчонки…
Фролов отмахнулся от Бори и ушел к плотникам.
— Скоро смена кончится, — повеселел, поглядев на часы, Боря.
— Вот-вот, — зацепился Квасов. — Если бы мы посматривали на часы, не ужидая, скоро ли смена кончится, а скоро ли она начнется — давно все с квартирами были бы. Сережка, небось, не спрашивает, когда домой.
— Сережка заинтересован. — Боря ухмыльнулся.
— Ты нет?
— Я? И я.
Из люка, как боцман на палубу, вновь выскочил Фролов. Куртка расстегнута, и тельняшка рябит полосками.
— Квасов… Все еще «отдыхаете», слабаки?
— Политинформацию проводим, Владимир Николаевич.
Кирпичик на кирпичик — этаж. Дом стал на дом походить. Громадища будет. Сто квартир. Средняя деревня.
На балконах устанавливали оградительные решетки, и голубой огонек сварки весело помигивал в проеме дверей, потрескивали искры. Сергей, набрав взаймы у Бори стопку кирпичей выше головы, запнулся о кабель, кирпичи с грохотом посыпались на пол.
— Ты, печеклад. Поосторожней. Иди-ка лучше прижми, арматура перекошена. О-о, летун! Приветик.
— Клавка? Ты откуда взялась?
— Поветрием занесло.
Клавка. Но почему на ней серые суконные брюки? Мужская футболка. Сбоку на проволоке через плечо круглая коробка с электродами, похожая на колчан со стрелами, на голове поднятым забралом щиток. И струистые волосы из-под платка. Клавка и в спецовке Клавка.
— Ну как, подержишь?
— Что, арматуру?
— Можно и меня. Или теперь не отважишься?
— А ты… замужем?
Клавка ни «да», ни «нет», только посмеивается глазами.
— Сергунька! И где ты долго? Кирпичиков.
Сергей, поглядывая на Илюху, медленно собирал с полу кирпичи. Клавка с иронической улыбочкой пододвигала их носком ботинка.
Поговорить бы, порасспрашивать о том, о сем. О чем? У него жена и ребенок, она тоже, конечно, не одна. А если одна? Да, жизнь — это не та дорога, по которой можно вернуться назад.
Сергей выбежал за высокий забор с козырьком над дощатым тротуаром, прищурил левый глаз, как прицелился, сосчитал, на сколько рядов подрос дом, перевел ряды в метры, разделил в уме высоту двух этажей на эти ноль целых метра — получились дни.
— Порядок! К сентябрю въедем. Ты смотри-ка: арифметику помню, этак можно и в институт поступать.
Он повернулся и зашагал вдоль улицы. Пекло солнце, цвели клумбы. Июнь. С тополей хлопьями валил пух, щекотал ноздри, льнул к ресницам, лез в уши, оседал сугробиками у стен, запорашивал лужицы. Июнь.
— А там июль, август. — Сергей оглянулся, не идет ли кто следом, и продекламировал:
«Ага, так я еще и стишок из «Книги для чтения» за второй класс знаю. Конечно, надо учиться. Все, завтра же напишу заявление. А что: правда напишу».
Сергей остановился около магазина «Учебники». Наклонился к трехгранной витрине. Сколько их, разных! Все учатся. Киреев на днях или раньше трудовой стаж выработает — тянется. Нет, без диплома нынче никуда.
По стеклу скользили смутные отражения людей, круто поворачивали на стыке граней и уходили в раскрытые на титульном листе тома. Люди шли в учебники философии, химии, высшей математики, механики.
«Как здорово! — поразился Сергей. — Вот это символика! Нет, надо учиться».
Чьи-то ладони сжали голову, пальцы закрыли глаза. Сергей давнул запястья и не очень любезно разнял руки: что за детские фокусы! Он резко повернулся — перед ним стояла Клавка.
— Букварь ищешь?
— Хотя бы.
— Я тоже. Тебе в какую сторону? Налево?
— Налево не хожу. Кстати, а как твоя учеба, Клава?
— Как? Да никак, — она пожала плечами, — не получился из меня воспитатель. Как говорят, не мое призвание…
Город спешил с работы, и тротуар кипел. Под колеса машинам наискось легли тени; здания, казалось, расступились, вытянулись, сколько могли, чтобы занимать меньше места, и, чуточку наклонясь над улицей, с опаской и удивлением провожали окнами этот хлынувший вдруг, бурлящий людской поток. Пройдя еще немного, Сергей и Клавка, не сговариваясь, свернули с главной магистрали в узенькую улочку, где Клавка облегченно вздохнула, оглянулась и привычным движением головы рассыпала по спине струистые волосы.
— Так, говоришь, не твое призвание? — Сергей опустил ее локоть и тут же ощутил почти забытое чувство лишних рук. — Расскажи, если уж заикнулась, кто отсоветовал. Муж, да?
— Была нужда.
Получилось в рифму, и они оба рассмеялись.
— Так бы я и послушалась мужа. Заведующая родительскую заботу проявила. А началось, как и у тебя: с ничего. Сергей Ильич, но от кого мы бежим?
Сергей смутился, резко затормозил, взял девушку под руку и смутился еще сильнее.