А наутро радость

Квартирная хозяйка налила в чайничек кипяток и положила на поднос аспирин.

– Заставьте ее принять, – посоветовала она. – Возможно, аспирин ей не очень поможет, но вреда от него не будет.

Карл поднялся и взял поднос.

– Не знаю, как вас и благодарить, – сказал он. – Если я могу как-нибудь отплатить…

– Ну что же… Если вы еще будете здесь весной, то не поможете установить сетки от насекомых?

– Конечно, с удовольствием! – с жаром ответил он.

– Возьмите! – Она дала Карлу грелку, которую наполнила горячей водой из чайника на плите.

– Зачем это? – спросил он.

– Анни поймет. – Когда Карл уходил, миссис Хэнсмон спросила: – Сколько вам лет, мистер Браун?

– Двадцать, – ответил он.

Она покачала головой и печально улыбнулась.

Анни обрадовалась горячему чаю, приняла аспирин и с благодарностью приняла грелку. Когда она допила чай, Карл поставил поднос на туалетный столик и присел на краешек кровати.

– Не отрывайся ради меня от занятий, – сказала Анни таким тоном, словно они были чужие.

– Не беспокойся о моих занятиях. Я хочу остаться возле тебя, Анни.

– О, Карл, – произнесла она раздраженно, – ступай учиться, ладно?

Расстроенный и обиженный, он проделал ритуал подготовки к занятиям: проверил спичечный коробок под ножкой шаткого стола, положил учебник и блокнот и очинил карандаши.

– Ты не думаешь, что нам следует пригласить доктора? – спросил он тревожно.

– Оставь меня в покое, хорошо? – отрезала Анни и повернулась лицом к стене.

Карл изо всех сил пытался заниматься, но деликты не шли ему на ум. Пытаясь конспектировать, он лишь выводил на бумаге какие-то закорючки. Он переборол желание закурить сигарету, опасаясь, как бы дым не потревожил Анни. Она лежала так тихо, что он подумал: не уснула ли она? Он прислушался к ее дыханию, но ему мешало тиканье часов. Тогда он подошел к кровати и наклонился, чтобы послушать. Она спала, мерно дыша.

Карл разделся в ванной, чтобы не разбудить Анни. Вернувшись в комнату, он поднес руку к выключателю, надеясь, что щелчок не разбудит ее. Осторожно забравшись в постель, он улегся на самом краю. Она повернулась и дотронулась до него.

– Возьми меня за руку, дорогой, – попросила она.

Он с облегчением почувствовал, что теперь ее рука теплая.

– С тобой такое часто бывает, любимая? – спросил он.

– Каждый месяц, – устало ответила она. – Через каждые двадцать восемь дней. – Он ничего не сказал. – Разве ты не знал, Карл?

– Нет, не знал. Мне бы следовало знать, но я не знал. Наверно, я законченный дурак. Неудивительно, что хозяйка спросила, сколько мне лет.

– Не знаю, почему это проходит у меня так тяжело, – грустно сказала Анни. – Ведь в остальном я такая здоровая. И я становлюсь такой раздражительной! Тебе придется меня терпеть, Карл.

– Ты чудесная, – возразил он. – Просто чудесная. И раздражайся на здоровье.

– Мне так жаль, Карл, что несколько ночей мы не сможем…

– Тише! – перебил он. – Все в порядке! Главное, чтобы ты была здесь вечерами, когда я прихожу домой.

Он держал Анни за руку, пока она не заснула. А сам долго лежал без сна, испытывая облегчение оттого, что она не беременна. Потом он устыдился этих мыслей. Это неправильно, подумал он. Нет, так не должно быть.

7

Был ноябрь, и во вторник на бакалейной лавке Генри было вывешено объявление: «Закрыто». Снаружи лежал открытый мешок из дерюги, полный грецких орехов. Анни наблюдала через дорогу за очередью из белок. Они заходили за угол, брали орех и затем исчезали. Это было похоже на очередь в бесплатную столовую. Анни бросилась через дорогу и спугнула их. Белки разбежались в разные стороны, сталкиваясь друг с другом.

Из лавки вышел Генри и спросил Анни, что это она делает.

– Оказываю услугу, – ответила она. – Белки воровали орехи, и я их прогнала.

– Но я для того и выставляю орехи, Анни, чтобы белки их воровали. Раз в год. В свой день рождения я закрываю лавку, чтобы люди их не беспокоили.

– Ваш день рождения, Генри?

– Сегодня мне шестьдесят один.

– Вам никогда столько не дашь!

Конечно, он выглядел на свой возраст. Он знал это, и Анни знала. Но было приятно сделать ему комплимент.

Теперь белки сидели на другой стороне улицы, устремив взгляд на орехи. Одна, самая смелая, подскочила к мешку, с вызывающим видом взяла орех и убежала. Видя, что она вернулась невредимая, остальные осмелели и снова выстроились в очередь. «Смотрите!» – сказал Генри. Он взял орех, присел на корточки и вытянул руку. Одна из белок моментально выхватила у него орех. Анни последовала примеру Генри. Маленькая белочка присела на задние лапки, скрестив передние; ее нос дергался, а хвост дрожал. Наконец она схватила орех, сунула его за щеку и удрала. Анни была в восторге. Пока она угощала белок, Генри рассказывал, что устраивает им пир уже одиннадцать лет.

– С тех пор как мне исполнилось пятьдесят, – сказал он. – И только подумайте, Анни: они знают точно, в какой день приходить. И никогда не пропускают его. Когда-то их были сотни, но теперь осталось немного.

– Что же случилось с остальными, Генри?