А наутро радость

– Я не могу это сделать, – простонала она. – Не могу написать ему письмо. Уж лучше умереть!

Она улеглась на кровать и прикрыла глаза рукой. Да, она скорее умрет! Ребенок шевельнулся в ее чреве. Это показалось ей дурным знаком, и Анни испугалась:

– Я не имела это в виду, Господи! Вовсе нет! Пожалуйста, прости мне эту мысль.

Джелло, встав на задние лапы и положив передние на подоконник, заглядывал в окно с улицы.

– Хочешь свою косточку, Джелло? – Он стукнул хвостом, что означало «да». – Ладно. Хочешь пойти со мной в лавку, чтобы получить ее? – Он медленно описал круг, показывая, что готов к прогулке. – Хорошо. Сейчас я надену туфли. – Пес зевнул, улегся на живот и, положив голову на лапы, заснул. Он знал, что слово «туфли» означает помаду, пудру, прическу и многое другое.

Анни тщательно готовилась к походу в бакалейную лавку. Таким образом она набиралась мужества. Она собиралась совершить поступок, для нее неслыханный: попросить бифштекс, канталупу, пару помидоров, лимоны и пачку настоящих сигарет для Карла. А еще она собиралась сказать: «Запишите в долг!» Анни подошла к окну и рассказала об этом Джелло. Не то чтобы он понял – просто ей хотелось выговориться.

– Придется рискнуть, Джелло. Но я могу потерять друга. Это сказал Шекспир: не берите в долг, так как можете потерять друга[22]. Зная, что я должна Голди, я начну ее избегать, потому что мне будет стыдно. А она подумает, что я ее больше не люблю, и…

Зазвонил телефон. Мужской голос попросил позвать Брауна.

– Он на занятиях, – ответила Анни.

– На каких еще занятиях?

– На занятиях по юриспруденции.

– Вот как? И когда же вы ожидаете своего юриста домой?

– В четыре часа.

– Скажите, чтобы он позвонил Пуласки, как только придет домой. До свидания. – Он дал отбой.

«Это работа! Я знаю, что это работа, – подумала она. – Слава богу, что я не попросила у Голди в долг!»

– Пошли, Джелло. Давай купим тебе косточку. На этот раз я не буду ее варить. Можешь съесть ее сырой. – Пес посмотрел на нее, склонив голову набок, словно говоря: «В самом деле?» Анни засмеялась: – Ах, Джелло, ты такая смешная собака!

Карл позвонил Пуласки, как только пришел домой. Анни услышала, как он говорит:

– Мне жаль. – Пауза. – Конечно! Буду рад. Я сейчас подойду. До встречи.

– О, Карл, это насчет работы?

– Я расскажу тебе, когда вернусь, дорогая.

Карл вернулся через полчаса. Он рассказал ей о беседе с владельцем фабрики и о ночном стороже.

– Бедняга в больнице. В плохом состоянии. У него не было денег на выпивку, так что он выпил бутылочку спирта для растираний, сдобрив грейпфрутовым соком.

– Боже мой! – Анни затрясло.

– Пуласки попросил меня подменить его сегодня ночью. Сказал, что даст доллар. Если со стариком что-нибудь случится, я смогу получить постоянную работу. Пять долларов в неделю.

– О, Карл! – воскликнула Анни в экстазе. – Эти пять долларов плюс еще пять за газеты, когда снова откроется университет… Да это же десять долларов в неделю! У нас будет прекрасная жизнь!

– И при моем легком расписании… По пятницам мне не нужно будет ходить на занятия…

Им вдруг стало стыдно, и они старались не смотреть друг на друга.

– Это мерзко… мерзко, – сказала Анни. – И пусть никто не говорит, что бедность делает людей благородными. Вот мы с тобой сейчас надеемся, что человек умрет…

– Нет, Анни, нет! Не говори так.

– Это правда, – пробормотала она.

У них был ранний ужин. Они ели молча, так как им нечего было сказать друг другу. Без четверти семь Карл вооружился учебниками, чтобы позаниматься ночью, и собрался уходить.

– Анни, мне не хочется оставлять тебя одну ночью…

– Со мной собака, – возразила она.

– Позвони мне, если…

– Со мной все будет в порядке, – резко ответила она.

Карл позвонил ей с фабрики в восемь и спросил, как у нее дела. Анни позвонила ему в десять, чтобы узнать, нет ли новостей о ночном стороже. Сделав обход в одиннадцать часов, он забежал домой перекусить. Он выпил две чашки чая и съел два куска хлеба с яблочным пюре. Анни выпила чашку чая за компанию. Им было не о чем говорить.

Карл закончил смену в семь часов утра. Они позавтракали чаем и тостами без масла, намазав на них яблочное пюре. Анни ждала, что он расскажет ей о ночном стороже, а он ждал ее вопроса.

Наконец он нарушил молчание.

– Я посплю, – сказал он. – Мне работать в ночь. А еще сегодня две лекции…

– Значит, ночной сторож…

– Он выкарабкается, – ответил Карл чересчур небрежным тоном. – Ему вовремя сделали промывание желудка.

– Когда он снова приступит к работе?

– Он не вернется.

– Почему?

– Ну, знаешь, он слишком стар. И у него есть овдовевшая дочь в… – Карл сделал паузу, придумывая название. – В Кеноше. Да, Кеноша.

– Наверно, это индейское название.

– Точно! – с готовностью подтвердил он. – Кажется, это в Висконсине. В любом случае он собирается жить вместе с дочерью. – Карл вздохнул с облегчением, полагая, что допрос окончен.

– «Смерть бездомного»! – сказала Анни. – Бьюсь об заклад, в классе смеялись бы над этим не меньше, чем над «Огрубевшей плотью».