А Неча Нас Родиной Пугать!!!

  - Вась, тебе хорош, спать иди, завтра на службу. - Отказываю не из жадности, а потому что просто так дать и послать - неприлично, по законам и нормам офицерской общаги. Надо компанию составить, а оно мне надо?

  - Не-е-е-е, мало, налей.

  - Вась, иди в ..., не дам. Утром зайдешь, полдецом полечу.

  - А за Ядвигу?

  Рывок рукой и в проёме двери вместе с Васей появляется улыбающаяся блондинка Ядвига. Трусы у неё одеты по типу портупеи, поперек организма, один тапок и всё! Больше ничего на девушке нет.

  - На мьеня, дай Васье шпиртуса. Коханый мой, дай.

  Девчонка говорит с трудом проворачивая язык в пересохшем роте. Я тихо, но сильно удивляюсь.

  Сзади шлёпанье босых ног. Любитель халявы, делопроизводитель Коля высовывается у меня из-за плеча.

  - Так, Вася, сто грамм, больше не стоит.

  - Лана, с им, бери, ик. Ростовщик. Колозинатор (в смысле колонизатор). ... Девушка влетает в комнату. Звяканье и бульканье взаиморасчётов Коля - Вася.

  Ложусь спать. На соседней койке возня и суета. Колин возмущённый шёпот:

  - Ты, что, почему?... Ну-ка ....

  - Высунь ...., я Васина девушка.

  - Так он же тебя за сто грамм отдал

  - Он не трах-тарах отдал, он меня спать отдал.

  - Это как? - Коля со стоном сильно удивляется.

  - Он сказал, что пойдешь к ребятам спать, а мне выпить дадут.

  - Давай ...! - Тихая, если можно так выразиться, любовная возня переходит в попытку насилия. Сдавленный крик-шёпот.

  - Ты что совсем, озверела? Отпусти. - Коле, как потом выяснилось, с сопением крутят нежную и чувствительную часть мужского организма.

  - Ой, ..ять, ... - Ядвига слетает на пол. И дальше транзитом в коридор.

  Утром встаю рано - мне на подъём на точку. Напротив нашей двери, на подоконнике (а они в общаге широченные были) сладко спит Ядвига, выставив соблазнительную попку. Трусы с тапочком под головой. Вопрос - она его, что не снимала?

  Или.

  Где-то в части общий сбор. Посыльные носятся по общаге, ищут командиров. Вдруг в коридор, из мужского туалета (а другого на этаже и не было) вываливают двё польские девушки. То, что на них одето - одеждой назвать нельзя. На одной длинная растянутая трикотажная майка солдатского типа. Грудь, больше третьего, при каждом шаге вываливается в разные стороны. На второй армейские семейные трусы, но затянуты вверх, прикрывая грудь, вернее еле-еле, чуть-чуть прикрывая соски. Ножки голые и видно... практически всё. Бойцы в ступоре. Одна хватается за автомат, тащит его с бойца, вернее тянет вместе с бойцом за собой, приговаривая:

  - Мы только сфотографируемся...

  Солдатик в предынфарктном состоянии.

  Другая вешается на бойца с другой стороны, лижет ему ухо и обе щупают его ... понимаете, где.

  - Не надо уходить, идём с нами ...

  У парня состояния шока и он еле-еле отбившись от тёток по крабьи - боком, потому что глаз оторвать не может, убегает на улицу, забыв о том, зачем пришёл. Вслед ему ведьминское ржание.

  Позже народ обнаглел. Попереселялись в польские блоки. И посыльные уже бежали чётко по адресам. Время от времени возникали даже желающие жениться. Кое-кто даже рапорта писал. Вот это всё и сломало. НачПо получив пару раз, мягко говоря, замечания от разных инстанций все это единение народов прекратил, воздвигнув глухую стену в коридоре. Некоторое время были перебежки через главный вход. Но когда подключились особисты, всё прекратилось. Шутки и открытое братское единение народов социалистической дружной семьи закончилось. Только тайком и тишком.

  А вообще-то история перекрытия отношений имела один нюанс. Был у нас в политотделе один рабочий. Политрабочий. Освобождённый инструктор по комсомолу. Прапорщик. Он даже был женат. Но повадился захаживать в общагу. И возник у него роман с одной из паненок. С моей точки зрения, он выбрал самую старую, некрасивую и худую польскую девушку. Но это дело вкуса.

  Так вот дошло у них до очень серьезных отношений. Эдакий страшный престрашный лямур гарнизонного масштаба. Он рапорт написал - мол, развожусь со своей Марфой и женюсь на пани. Суть да дело, дошло до начПО. И эта история переполнила чашу его терпения. Приходим мы вечером в общагу, а у нас строительные работы.

  Прапора этого в 24 часа отправили в Союз. С треском.

  НО!!! Через полгода встречаю я его на очередной групповой комсомольской конференции. Как ни в чем, ни бывало. Спросил его конечно - зачем ты, Сашка? А чтоб боялись, говорит. Оказывается, была обычная политпровокация. А его, начПО понимал - что жизни ему не будет, коли узнают, перевел в Миловице, в политуправление Группы. Вот так.

  А так жили мы тихо и спокойно. Если у кого-то появлялся в комнате телевизор, это случалось сразу после возвращения кого-нибудь из обитателей из отпуска, то комната превращалась в место постоянных посиделок. Поэтому телевизор продавался как можно быстрее. Ещё и потому что, хозяин мог и не приходить, а аппарат работал, бывало с начала и до окончания передач.

  Был ряд развлечений. Традиционных и прикладных