А ну иди сюда, Петров!

– Она самая. Твои глаза тебе не изменяют. Кстати, я бы на твоём месте нацепила портки: хвастаться-то здесь нечем, а другого повода для столь откровенного приветствия не вижу.

– Эля! – возмутился Измайлов. Но отступил с женской территории в глубину квартиры.

– Ну ты даёшь, – хихикнула подруга, выставив передо мной тарелку. – Приятного аппетита.

– Ты чего мне не сказала про него? – я кивнула в сторону спальни.

– Не успела. Да и рассказывать там особо нечего, – Милана протяжно зевнула, потом добавила: – Это из серии «пшик». Когда тебя охватывает жгучее желание, ты готова отдаться мужчине хоть на улице у дерева, от поцелуев подкашиваются ножки и улетучивается здравый смысл, но как только он переходит вниз, ты понимаешь – пшик.

– Обидно.

– Обидно, досадно, но ладно. Мужик не годный, не берём, – вынесла вердикт разочарованная Милана и в очередной раз зевнула. – Ой, блин, я тебе зелень не добавила.

– Да сиди уже. Мой кофе можешь допить, если хочешь, – предложила великодушно. – Омлет, кстати, волшебный. Найду себе порядочного мужчину, попрошу дать мне урок.

– Эльвира, – в очередной раз за утро произнёс уже одетый Измайлов. – Доброе утро. Извини за эту сцену.

– Тебе совершенно не за что извиняться, – произнесла, прожевав еду. – Я сегодня как древняя римлянка – сижу в гостях, получаю хлеб и зрелища. Прекрасное утро. И зачем люди смотрят сериалы, когда достаточно лишь заглянуть к подруге на завтрак?

Измайлов поджал губы, мы же с Миланой продолжили завтракать.

– Может, кофе? – неосторожно попытался он напроситься на чашку наркотика. И, как понимаю, на возможное продолжение ночи. Думал небось, что я как приличная девочка поем и свинчу в свою холостяцкую берлогу, а он подкрепит силёнки – и на второй заход.

– Нет, спасибо, Сергей. Мне Эля принесла, да и куда-то топать не хочется, – Милана сделала вид, что не поняла намёка. – Тебе уже на работу пора, да? Ну, беги. Дверь захлопывается.

И никакого «я тебе позвоню» или «встретимся в другой раз».

Нет, я не удивлена – это как раз в духе Миланы. А вот Измайлов слегка офигел. Глаза выпучил, рот открыл. Вероятно, впервые в жизни получил стандартную мужскую реакцию вместо женских приставаний из любви к его деньгам, – безразличие.

Что он там говорил про бегающую за ним половину города? Да эта половина просто не знает, какой он кобель! И совсем не половой гигант.

Нечто демоническое во мне инфернально захохотало, довольно и зло. Всё-таки, несмотря на все недостатки, моя соседка – настоящее чудо. Кто-то же должен промывать мужчинам мозги и двенадцатисантиметровыми шпильками втаптывать в грязь самооценку?

– Пока, Серёж, – проявила я вежливость и даже рукой помахала. – Милана, ты божественно готовишь. Очень вкусно.

– Пока, – по слогам произнёс Измайлов, развернулся и вышел вон. Прямо весь. Вместе со своим негативом.

Мы расхохотались.

– Надеюсь, это не тот, на которого ты положила глаз, – сказала Милана.

– Признаюсь, склонялась к нему, хотя они оба у меня под вопросом.

– Второй лучше, – уверенно заявила она. – Но с таким лучше не торопиться. Пусть разочаруется в молоденьких девочках окончательно. Он только на студенточек заглядывается, это я ещё вчера заметила.

– Если бы на мужчинах висели таблички: «До готовности к совместной жизни с тобой осталось пять месяцев», я бы ещё подумала. А мне уже куда тянуть? Или себе родить, или по старинке, через свадьбу. Да и Петров обещал меня познакомить с холостыми состоятельными друзьями.

– Свадьба – это прошлый век. Да и сложно состоявшейся женщине найти равного себе партнёра. И я даже не про деньги. Путь хоть олигархи, но жить с ними невозможно. Говорю из собственного опыта.

В голосе Миланы звучало глубокое разочарование, однако каждое её слово болью и пониманием отдавалось в моём сердце.

– Так и есть.

– Так что не хочешь тянуть – не тяни. Залети по-быстрому, или лучше обсуди со своим Петровым брак по расчёту и роди от него ребёнка. Семья, конечно, неполная, зато счастливая.

– Но у ребёнка не будет примера семьи перед глазами, – повторила я слова мамы.

– Эля, у нас вся страна посмотри, как живёт. Одну бьют, вторую унижают, третью свекровь в грязь мордой макает – и лезет, лезет, лезет, – Милана произнесла фразу про свекровь с такой ненавистью, что особо догадываться не пришлось, с чем конкретно она столкнулась. – Четвёртую ревнуют так, что та от малейшего звука шугается, пятая сама изменяет, шестой и всем последующим изменяют мужья, а кому-то даже любовники, – тут она хохотнула. – Самое гадкое, Эля, то, что я перечислила далеко не всё, а оно бывает ещё и в комплексе, не по отдельности.

– Бывает.

– Думаешь, это офигенный пример для детей? Не лучше ли, чтобы ребёнок вырос с хорошей, любящей его, спокойной, уверенной в себе мамой, а выходные и каникулы проводил с папой – успешным бизнесменом и порядочным человеком?

– Если так рассуждать, то звучит неплохо. Но мы-то верим в лучшее.