А обещали сказку…

Затыкаюсь и пристально смотрю на сияющего улыбкой, но все еще дрожащего паренька. Готовка – это важно. Это, наверное, вообще самое важное из всего, что он может уметь.

– Докажи. – Отворачиваюсь и снова склоняюсь над листами, мучительно морща лоб.

За спиной тихо скрипнула и закрылась дверь. Мой будущий слуга умотал готовить ужин, горя желанием стать «подаваном». Н-да.

– Ну как? – В глазах такая тоска, что проглатываю почти против воли.

Это… ужасно. Подгорелая яичница залита соком винограда и усыпана… овощами, наверное. По крайней мере, эта комкастая масса нежно-синего цвета вряд ли является мясом. Ну просто ужасно. Давлюсь дальше. А что делать: он же сейчас разревется, а такого я не переживу. Ребенку всего четырнадцать.

– Мм. Я наелась, – мрачно ставя шедевр на подоконник и чувствуя бульканье и стоны в животе. Мне страшно.

– Не понравилось, да? – вымученно.

– А… просто картошку пожарить не можешь?

Удивленный взгляд.

– Так вы ж волшебница! – Таким тоном, словно я еще и при смерти. – Я и так переживал, что раздобыл всего одну жабу.

Кошусь на тарелку, стараясь не представлять себе, что именно было жабой. Овощи, это были о-во-щи!

– Я… я отшельничаю, – неуверенно глядя на ковры. – Временно живу просто и ем, как все. Так что…

– Дык тогда я мигом!

Мрачно смотрю на грохнувшую о косяк дверь. С потолка в тарелку рухнул паук и, не веря своему счастью, продегустировал месиво.

А потом он умер. В муках. В животе же скворчало все сильнее и сильнее, подкатывая к горлу.

Свешиваюсь из окна, сотрясаясь в спазмах.

– Готово!

Все еще сижу на подоконнике, тяжело дыша и глядя в небо. Птицы, парящие в самой вышине, задумчиво обозревают рынок, гадая: стоит ли наведаться за рыбкой или пока подождать. Тут, кстати, река течет неподалеку. Неглубокая, но чистая. Народ иногда выбирается в лес и рискует купаться и рыбачить, особенно на жаре. Только вот с недавних пор знать «зарезервировала» места выше по течению только для себя. Причем столько «назарезервировала», что для простых людей добраться до воды стало нереально в принципе. Рыбу теперь и ту возят из-за леса.

– Вот картошка, – робко подходя и протягивая поднос.

Закрываю глаза и усилием воли очищаю кровь, сбрасывая яд в печень и отрубая ощущение тошноты и боли. После чего мрачно разглядываю жареную картошку, демонстративно принюхиваясь.

– Тут лук, чеснок, птица. Мясо, – улыбаясь и шмыгая носом.

С виду все съедобно – киваю и протягиваю руку. Мне суют поднос с тарелкой и вилкой.

В напряженной тишине дегустирую, старательно пережевывая и прикрыв глаза.

Хм. Вкусно. И даже очень. Особенно на фоне предыдущего блюда.

В полной тишине съедаю все до конца. Сэм провожает взглядом каждый кусочек. Кошусь на него, вспоминая, что леса, как и реку, поделили между собой волшебники на пару со знатью. А потому с едой тут туго, мясо – вообще редкость. А вот картошка – обычное блюдо, наравне с завозимой рыбой и корнеплодами. Ну это я исправлю. По крайней мере, попытаюсь. Ибо не фиг! Мой мир – мои правила.

– Ну как? – тихо.

– Сойдет, – со вздохом.

– Так я…

– Да. Ты теперь ученик. – Трагическая пауза, заставившая парня проникнуться. – Можешь начинать переносить мои вещи в башню. И… вот, найми носильщиков. Ковры-то один не утянешь, надорвешься.

В грязную узкую ладошку упали три серебряные монетки. Запоздало вспоминаю, что столько стоит неплохая лошадь. Глаза пацана стали по медяку каждый.

– Я… это. Ага.

И больше я его не видела. Ближайший час, по крайней мере, точно. Видимо, у парня нехилые долги, и он рванул их оплачивать, пока заемщики не прибили. Ну и ладно, я ведь никуда не спешу. Подождем.

А потом меня разморило, и я уснула там же, где и сидела: растянувшись на подоконнике, как кошка.

Позже, вечером, стоя у подножия башни, мы ожидали, когда нас впустят внутрь. Покосившиеся створки ворот, в спешном порядке отдираемые, жалобно скрипели петлями. У ног валялась красная ковровая дорожка, вся усыпанная звездами, и с огромной надписью «Валшебный путь» – по краям. Н-да. С грамотностью тут явные проблемы. Но это и хорошо, мне больно умные волшебники не нужны.

Створки отодрали, меня впустили. Пара старичков долго жала руку, отпихивая остальных. Наперебой упрашивали откушать в тесном семейном кругу, уверяя, что мне все очень рады, а книге заклинаний, которую я так своевременно решила написать, – и подавно. Также узнала, что таких умных и просветленных личностей, как я, встретить уже нельзя, что познакомиться со мной и узнать поближе – дело всей жизни некоторых и самая большая мечта большинства. Плюс попросили поколдовать на бис, замерев при виде пульсара и с трудом расслабившись после его исчезновения.

Позже демонстрировала первую в мире книгу заклинаний, в виде кое-как перетянутой шнурком кипы самых разнообразных листов: от упаковочных до газетных, натыренных трактирщиком где ни попадя. Книга произвела фурор, у меня просили ее подержать или потрогать. Не дала, сказав, что кусается. Уровень уважения в глазах общества зашкалил.