А обещали сказку…

– Я знаю. Отойди. И эта сволочь прошла мимо, взялась за ручку и открыла дверь.

А я ведь тоже не железная! И проклятие вечной любви как-то само собой пришло на ум.

Шипение, вспыхнувшие кончики пальцев. И магия врезалась в его спину, окрасив кожу в розовый. Всего на миг. Но окрасив! Значит, все было сделано правильно. Робко улыбаюсь. Он замер на пороге.

– Хорт?

– И больше не приходи сюда. Поняла? Парень оборачивается, мрачно усмехается и выходит за дверь. С потолка падает что-то черное, воняющее гарью и сипло дышащее.

– Ну! Шо я тебе… – кашель птички, – говорила?

– А? – Растеряно рассматривая бывшую фею. А где Вирх?

– Любит он тебя! Да еще как! Такое заклятье … кхе-кхе, не заметить. Это, блин, не хухры-мухры!

И она отрубилась, дернув лапкой и закатив глаза. Я же ошарашено посмотрела на дверь.

А за спиной стоял высокий разъяренный вампир. Сложивший на груди руки и буквально пронизывающий взглядом мою спину.

– Вирх. – Не оборачиваясь. Я его по молчанию узнала. Сердце бьется рывками в горле. Мне срочно нужно вниз.

– Идем домой, Марина. Молчу, пытаясь собраться с духом.

– Ты… ты понимаешь…

Взвизгнув, чувствую, как меня подхватывают на руки. А алые, сверкающие пламенем глаза – в ярости смотрят на меня. Зубы сжаты. Бледный встрепанный и взбешенный вампир вряд ли что-то хочет слушать.

Но тут дверь снова открылась, и появился Хорт. Мы оба на него посмотрели.

– Меч забы…

Охотник удивленно уставился на нас. Правая бровь невыносимо-элегантно выгнулась, а я почувствовала себя дуррой – героиней из романов, где сладко спящую девицу крадут толпами все, кому не лень: вампиры, пираты, рыцари, пролетающие мимо драконы (перекус по дороге). Ой, что-то у меня опять в голове полная каша.

– Вирх? Я думал, ты готовишься к счастливой свадьбе и сидишь в замке.

– Мы уходим. – Голосом можно резать сталь.

– Хм… – Задумчиво. И эта наглая усмешка, которую я просто обожаю. – Похоже, невеста от тебя не в восторге. Не хочешь отпустить?

– Ты отказался. Сам. Претензии? – Чуть склоняя голову на бок и сужая пылающие глаза.

Я почувствовала себя немного чужой и ненужной. Захотелось громко истерически заржать. Еле сдержалась.

– Я передумал. – Отбрасывая куртку на кровать. Челюсть рухнула вниз. В голове – вакуум. Он что?!

– Нарываешься?

Меня сунули на подоконник, как какую-то вазу. Временно сижу молча, все еще с отвисшей челюстью и стеклянными глазами. Боюсь верить и радоваться. Это как-то … чересчур. Я ж почти замужем! Бли-ин…

Вампир подошел к охотнику. Движения – мягкие, плавные. Словно тень. Хорт усмехнулся и вытащил меч из ножен на стуле. Я судорожно вздохнула и замотала головой. Надо собраться, надо собраться и … к примеру – броситься между этими двумя. Желательно на когти вампира, защищая грудь любимого. Хотя… он тоже вампир… боже, о чем я!

А из пальцев Вирха действительно медленно выходили длинные тонкие лезвия, отражающие блики пылающей за окном полной луны. Он прикрыл глаза и… исчез. На целых две секунды. Как и Хорт. В эти две секунды мое сердце не билось.

Визг, вопли, мат-перемат и две боевые свинки сидят на ковре, пытаясь рычать на орущую на них птичку.

– Потоптались! Ежели я тут лежу, значит – Ковер?!! Вот так и ходИте!!! Аж три раза! НА ВСЁ ПОДРЯД НАСТУПИЛИ!!

Меня трясет. Не пойму – от страха или от холода? Крысками они были… хуже. Не такие… милые. Нет. Все-таки трясет от смеха. Вырвавшегося из горла с полувсхлипами, полустонами. Ржу, сползая на пол и вцепившись рукой в подоконник. А свинки. Презрительно осмотрев друг друга, молча пошли ко мне.

Я обоих взяла на руки, прижала к сердцу и тихо прошептала на мягкие ушки:

– Ни за что вас теперь не расколдую. Слишком вы мне дороги. Оба. Ужас в глазах мохнатиков. Злобный ржач ковыляющей ко мне феи за их спинами.

Глава 27

Всё шло чудесно. Я уже неделю была просто счастлива. Я ела со свинками, пила со свинками, даже купалась с ними. Обе при этом сидели на краешке бочки и смотрели на меня такими масляными глазками…, словно я зря изрезала три простыни, сооружая более или менее приличный купальник.

Фея отходила, поправлялась и ела в три горла. Собственно, только с ней я и могла поговорить. И сейчас, сидя по уши в ароматной воде, я – общалась с птичкой, сонно зевая и жмурясь от удовольствия. Свинки попискивали на подушке, снова что-то не поделив. Та, что с алыми глазками – пыталась что-то объяснить той, что с черными, бурно при этом жестикулируя. Черноглазая при этом ковырялась миниатюрным мечом в зубах и мрачно кивала. Это что… заговор? Мне ж интересно.

А что? Вот возьмут и сделают и меня свинкой… так коллективом и заживем. О, жуть какая.

– Марин. – Со стола. Довольно.

– А? – Отвлекаясь от этих лап.

– Еще вино есть?

– Так бутылка же была?!

– Ну… – Глубокомысленно. – Была.

– Пьянь.

– Иди ты. Помолчали. Продолжаю плескаться. Клонит в сон.

– Слушай…, а он и вправду в меня влюблен?

– Вправду. Хмурюсь.

– А ты сейчас о ком?

– А какая разница? – Отодвигая лапой блюдо с сыром. От греха, так сказать, подальше.

– Хм… то есть оба?

– Нет.

– Придушу. – Нет, ну сколько можно мотать мне нер…