А отличники сдохли первыми.. (СИ)

Что ж, пора брать инициативу на себя, раз вы не хотите подставляться сами. Я начал рывками поворачивать в сторону правого мотоциклиста, угрожая опрокинуть его ударом коляски — тот был в седле один и сжимал в левой руке дубину.

Уходя от тарана, он разглядел в коляске лежащую Алину и оскалился зловещей улыбкой, занося над ней дубину. Э нет, брат!

Аккуратно вывернув влево, я ушёл от его удара и махнул косой перед носом левого преследователя — тоже одиночки. Тот без особого труда отшатнулся от лезвия, не потяряв равновесие. Но потеряв бдительность. Следующим двжением, быстро прицелившись, я ткнул тупой стороной острия в рычаг переднего тормоза на правой стороне его руля. Колодки, резко прижавшись к колесу, ожидаемо его заблокировали, и колесо сложилось в сторону. Мотоцикл подскочил, завыл на высокой ноте, потеряв контакт с землёй, и выбросил водителя вперёд. Неслышно крича и размахивая руками, он пролетел совсем рядом со мной, перевернулся и рухнул в грязь головой вниз, сломав себе шею.

В это время пассажир на стальном коне позади меня всё-таки получил возможность метнуть кистень — и он удачно обмотался мне прямо вокруг шеи. Сбрасывая скорость, водитель заднего байка помог пассажиру тянуть меня назад.

Что есть сил вцепившись правой рукой в руль, я тоже рефлекторно затормозил — два пальца правой руки всегда по привычке лежали на рычаге тормоза. Запрокинув голову, я стряхнул с себя ослабевшую цепь, хотя она изрядно ободрала мне лицо.

И теперь в моей перевернутой картине мира было видно, что водитель заднего байка оказался слишком близко. Достаточно для того, чтобы коса в левой руке, описав широкую дугу сверху вниз, вонзилась ему между шеей и ключицей.

Не разгибаясь обратно, практически лёжа спиной на седле, я отпустил тормоз и снова выкрутил газ. Коса, впившись в ключицу, вытащила ездока из седла через руль, и он врезался лицом прямо в моё заднее колесо.

Оставив половину морды на вращающемся грязном протекторе, пацан, наконец, сполз с острия и остался лежать ничком в грязи. Где сзади на него тут же наехал его собственный мотоцикл, перевернувшись и подмяв под собой пассажира, безуспешно попытавшегося перехватить управление.

Меня изрядно развеселила эта сцена — подтянувшись за руль и снова приняв вертикальное положение, я расхохотался и медленно повернул голову на оставшегося справа противника с дубинкой.

Очевидно, вид летящего в лунном свете на ревущем байке хохочущего бритоголового мужика с исцарапанным лицом, поднятой косой и развевающимся на ветру плащом вселил в сердце моего врага некоторое смятение. Выражение ненависти и жажда мести исчезли с его лица. Теперь, поглядывая то на меня, то на дорогу, он начал плавно притормаживать. Видимо, собираясь развернуться и отступить. А может, хотел сориентировать тех, кто должен был прибыть к гостеприимному дому Шуры Липовского последними. Да как бы не так!

Отпустив газ, я заставил свой мотоцикл затормозить мотором и поравняться с отступащим. Освободившись, правая рука машинально извлекла из ремней обрез, и оружие плюнуло огнём в метре от испуганного всадника. Картечь превратила его нервное лицо в кровавую кашу и вышибла тело из седла. Оставшись без водителя и затихая, байк ещё некоторое время ехал по прямой самостоятельно. Но скоро завилял на неровностях дороги и опрокинулся.

Я плавно остановился, спрятал двустволку с единственным оставшимся патроном и зафиксировал косу на коляске обратно. Алина, как выяснилось, всё это время продолжала мирно спать, свернувшись калачиком в объятиях своего безразмерного пуховика. Буквальная иллюстрация поговорки про то, что некоторые спят так, что из пушки не разбудишь. Наверное, дикая поездка, полная кровавых ошмётков и сломанных костей, только сильнее её укачала. Что ж, теперь можно спокойно прокатиться по ночной дороге в собственное удовольствие.

По моим прикидкам, во время погони мы ехали всё время на юг. И если я правильно помню эти знакомые с детства места, рано или поздно, дорога должна повернуть на запад и пойти вдоль железнодорожного полотна, ведущего в город. Минут через пятнадцать неторопливой езды так и вышло.

Поехав вдоль железной дороги, я надеялся рано или поздно найти ночлег в какой-нибудь сторожке стрелочника или семафорщика на переезде. Но вышло даже удачнее — уже через пяток километров на рельсах впереди стал заметен пассажирский поезд. Навсегда остановившийся несколько месяцев назад в окружении пустых чёрных полей.

Притормозив возле купейного вагона, в котором ещё были целые окна, я первым делом осторожно перенёс Алину в одно из купе.

Поезд, конечно, был основательно разграблен. Но во многих отсеках всё ещё лежали нетронутые матрасы, подушки и тёплые одеяла. Этого добра было навалом в самих деревнях, и малолетним мародёрам было совсем ни к чему тащить отсюда тюки с бельём за многие километры от домов.