А после они... (СИ)

Фома обжигает меня хмурым взглядом. Что, подловила? Не все так плохо, да? Не совсем ты отбитый? И вот как быть? Отступить, дав ему пищу для размышлений, или додавливать, пока есть такой шанс?

Набрав полные легкие воздуха, изображаю конкретный такой покерфейс.

— Значит так. Ты можешь пожить здесь. Но у меня есть несколько условий. Во-первых, я не собираюсь тебя содержать.

— Я и не просил! — рявкает Фома.

— Отлично. Я к тому, что проживание стоит денег. Тебе придется оплачивать квартиру напополам со мной.

— Какая мелочность, — фыркает Феоктистов. — И что тебе это даст?

— Как что? Мой платеж по ипотеке существенно сократится. Дальше… Никаких тусовок и девок.

— Этот пункт договора распространяется на нас обоих? — вздергивает бровь Феоктистов.

У меня покерфейс, помните? А еще папа, который учил держать удар, что бы там не случилось.

— Диего это, конечно, не понравится, но раз ты настаиваешь…

— Постой, — подтекает Фома. — А кто у нас Диего?

— Мой любовник, конечно же. Кто еще?

Не знаю, почему мне пришло на ум имя нашего ландшафтного дизайнера. Может, потому, что именно Диего бывает в моем кондо чаще других. Небольшой садик вокруг бассейна все-таки требует ухода. И хоть у Диего есть своя фирма с целым штатом садовников, моим садом он занимается лично.

— Ясно.

Киваю, сделав вид, что меня не задело его демонстративное равнодушие.

— Отлично. Теперь обсудим, где ты собираешься брать деньги на оплату счетов.

— Это вообще не должно тебя парить.

— Оно и не будет. Когда я удостоверюсь, что ты у нас парень платежеспособный. Продукты мы тоже будем покупать по очереди.

— Будут тебе деньги, — рявкает Фома. — Сроду не встречал такой меркантильной бабы.

— Я называю это «деловой подход».

— Ну да.

От переругиваний с Фомой нас отвлекают голоса родителей. Кажется, у них там тоже горячо. Как-то они с первого взгляда друг другу не понравились. Просто напасть какая-то.

— Хватай поднос, и пойдем скорей, пока они друг друга не поубивали.

Фома послушно забирает поднос с фруктами. Я — стеклянный чайник и ведерко со льдом.

— … а на олимпиаде по информатике Фома три года подряд занимал первое место… — цедит Алла Витольдовна, постукивая по столу ребром телефона.

— Когда это было? В благословенном две тыщи восьмом? — подначивает ее папа. — Может, у него есть какие-то достижения посвежее?

— Па-а-ап! — делаю страшные глаза.

— Два его стартапа активно используются в работе органов и…

— Мама, хватит!

— Вам самим не смешно? — удивляюсь я. Какого черта они сидят и нахваливают нас друг другу, превознося своего ребенка и уничтожая другого?

— Нормально все, дочь. Просто решили познакомиться поближе, да, Алунь? Все же не чужие люди.

— Конечно, Стасик, — бьет точно в цель генеральша, ибо для папы ничего хуже этого «Стасик» нет. Впрочем, он первый начал. — Ты как раз хотел похвастаться успехами Евгении, когда нас прервали.

— Боюсь, я не участвовала в олимпиадах.

— Потому что с четырнадцати лет впахивала у меня в офисе, — кивает отец. — Чтобы в двадцать пять возглавить аж целый отдел продаж.

— В отцовской фирме? — ерничает Алла Витольдовна. — Действительно успех!

— У Жени талант продажника, — вклинивается в разговор Фома. — Буквально вчера мы отмечали сделку на полмиллиона долларов. Да, малышка?

Я до того офигеваю от того, что он становится на мою сторону, что даже не сопротивляюсь, когда Феоктистов, потянув меня за руку, усаживает к себе на колени. Папу, естественно, это не приводит в восторг. Все же ему трудно смириться с тем, что в моем сердце, где еще совсем недавно он властвовал безраздельно, появился конкурент.

Знал бы ты, пап, как давно это случилось!

— Угу, — ерзаю.

— И мы все видели, чем это празднование закончилось.

Блин, у него что — стояк?

— Кстати, вы так и не ответили, отчего эта блогерша взбеленилась? Же-е-ень?

— Эм… — мямлю я. — Ну, она посчитала, что я увела у нее парня.

— А это не так?

— Нет, конечно. Я что вам — бык на веревочке? — сощуривается Феоктистов.

— Да я как-то пока затрудняюсь ответить, кто ты.

Пасмурное выражение лица отца не предвещает нам ничего хорошего. Фома тоже на взводе.

— Так, все, достаточно! Мы вас услышали. Услышьте и вы нас — мы взрослые люди, и в своих отношениях разберемся сами.

Мой папа действительно мудрый человек. Недаром он отступает. Видит, что я на пределе, и отходит, не давая испортиться нашим отношениям. А ведь обычно он прет как танк. Деликатность вообще не в его характере.

— Просто помни, что если по какой-то причине разобраться самой не получится, у тебя есть папа, да, колбаса? — встает, чтобы как в детстве потрепать меня по макушке.

— Угу.

— Пойдем, Алунь. Не будем надоедать детям.

К удивлению, мать Фомы встает и, сухо попрощавшись, устремляется к выходу. Ее напряжение выдает прямая, будто доска, спина.

— Теперь понятно, в кого ты такая.

— М-м-м?

— Говорю, батя твой — кремень мужик. Моя мать обычно таких жрет на завтрак.

Киваю, потому что ни на что другое у меня просто нет сил.

— Я пойду к себе, если есть настроение, приберись здесь, ладно? У меня дико раскалывается голова.