А потом я проснусь

Сказать, чтобы я удивился — это все равно назвать сибирские морозы легким минусом. В смысле, ни разу не было секса? Нет, я сразу понял, что опытной ее не назовешь, да и не похожа она на ту, кто будет из койки в койку прыгать… Но… Чтобы вот так, ни разу? Ей ведь уже двадцать два, и красивая, на загляденье. Как вышло, что этого не случилось ни на школьном выпускном, ни на какой-нибудь вечеринке в универе?

— Чего ты замолчал? — спрашивает Ярослава уже громче и заглядывает мне в глаза. — Испугался?

Мотнув головой, я глажу ее поясницу. Не испугался, конечно, просто немного… Прифигел. И да, осознал степень ответственности, ложащуюся на мои плечи.

— И как так вышло? — стараюсь говорить мягко, без нажима или претензии. Просто мне действительно нужно понять, ждала ли она того самого, с кем могла бы пройти рука об руку всю свою жизнь, либо осталась девственнице по нелепой случайности. Если это первое, то с сексом однозначно стоит погодить.

— А что, это преступление какое-то? — звучит уже с вызовом.

— Любишь ты принимать мои вопросы в штыки. Я к тому, что ты давно совершеннолетняя и очень красивая… Поэтому и удивляюсь, как так вышло.

— Я вообще-то замуж выходить не собираюсь, говорила тебе вроде, — буркает она, убирая ладони с моих плеч. — И хочу всю жизнь посвятить помощи животным. Так чего удивляться, что мне не до секса было?

Кажется, она обиделась на мой вопрос, ну или пытается сделать вид, что обиделась. Поэтому я прижимаю ее к себе крепче. Чтобы меньше думала.

— Но сейчас-то ты у меня на коленях сидишь, а минутой раньше сказала, что не против попробовать. Намерение помогать животным никак не мешает иметь личную жизнь.

— Да ты мертвого достанешь, философ, — бормочет Ярослава, уставившись в сторону. — Я решила, что не буду заниматься сексом после того, как меня друг отца облапал. Мерзко очень было… Я тогда мелкой совсем была и ничего не понимала. Зачем он мне под майку лезет и губами своими всюду тычется. Казалось, это игра какая-то… Только пару лет спустя узнала, чего он на самое деле хотел.

Я застываю, как истукан, в очередной раз не в силах поверить в услышанное. Друг отца? Это же сколько лет ей тогда было? Родители ведь ее совсем маленькой бросили.

— А… — Я старательно подбираю слова, чтобы не ранить ее сильнее. — Он тебе ничего не сделал? В смысле…

— Нет. Я, помню, вырвалась и убежала. Почувствовала, что неправильное что-то происходит.

— А родители? Ты им сказала?

— Маме. — Она по-прежнему на меня не смотрит, только румянец на щеках заметно густеет. — Она не поверила. Сказала, чтобы глупостей не болтала.

Я сдавливаю челюсть так сильно, что виски начинает ломить. Если и есть в мире человек, которого я ненавижу в этот момент больше, чем извращенца, посмевшего приставать к маленькой девочке, то это ее кукушку-мать. Для чего вообще становиться родителем, если тебе наплевать на собственного ребенка?

— Ясь. Посмотри на меня. Пожалуйста.

Пожевав губу, она поворачивается. Глаза, к счастью, сухие, но лицо по-прежнему пунцовое. Видно, что воспоминания не дались ей легко. Блядь, вот как так? Кому-то в жизни достается все: деньги, курорты, престижное образование и родители, дующие в задницу, причем подчас совсем незаслуженно, а такой, как она — наивной и честной, еще ребенком пришлось столкнуться с безответственностью самых близких людей, да еще и вытерпеть домогательства педофила.

— Секс — это хорошо и совсем не мерзко, — говорю я тихо, но твердо, чтобы наверняка поверила. — Тот мужик — больной ублюдок. Не стоит лишать себя из-за него радости жизни.

Вот теперь ее глаза начинают блестеть. Но не плачет, умница.

— Я знаю.

— Секса не будет сегодня, ладно? Давай кое-что другое попробуем.

Влажный блеск из ее глаз моментально пропадает, и Ярослава улыбается почти с любопытством.

— Что?

— Закрой глаза. Сможешь мне довериться? Только если не понравится — не вздумай меня бить. Просто скажи — и я остановлюсь.

Она кивает и, слегка покачнувшись, закрывает глаза.

Собственный стук сердца перемещается в виски и долбит там. Дело уже не в сексе, совсем не в нем. Дело в ней и во мне, как в человеке, получившем возможность исправить дефекты ее прошлого.

Потянувшись вперед, я осторожно касаюсь губами ее шеи. Теплая, нежная и пахнет весной.

— Приятно, — шепотом отчитывается Ярослава.

Я целую ее еще, всего в паре сантиметров, трогаю пальцем тонко бьющуюся вену и целую ее тоже. Приучаю ее тело к себе и заодно стираю призраков из прошлого вместе со всем, чего не должно было случиться.

— Еще.

Улыбнувшись, я провожу подбородком по вырезу ее платья, слегка оттягивая его вниз. Ярослава заметно напрягается, вытягивается позвоночником, но ничего не говорит.

— Не бойся сейчас, ладно? И не стесняйся. Глаза держи закрытыми.

С кивком головы она тихо сглатывает. Помедлив, я подцепляю пальцем ткань, прикрывающую ее грудь, и медленно тяну вниз. То, что под ней нет лифчика, я давно понял, но вид небольших идеальных округлостей со светло-розовыми сосками все равно застает меня врасплох. Сексуально до безумия.