А потом всех уродов убрать!

Шутц не отвечает и продолжает идти как ни в чем не бывало.

– Вы слышали о Поттаре? – настаивает Майк. – Рок, вы знаете Поттара?

– Ну да, так же, как и все, – отвечаю я. – Я читал его статьи. Но ни разу не видел.

– Никто не знает, кто такой Поттар, – продолжает Майк задумчиво, словно размышляет вслух. – Но за Поттаром двадцать миллионов американцев, и они готовы повиноваться ему, как только он подает знак. А Каплан?

– Я знаю, кто такой Каплан, – говорю я. – Это он недавно вел кампанию против Кингерли.

– Каплан появился в политическом мире четыре года назад, – продолжает Майк. – И он развалил все проекты Кингерли, человека, который уже двадцать лет компрометирует себя. Мы ничего не знаем о Каплане… Но если сравнить теории Каплана и Поттара… удивительная вещь.

– Я не особенно интересуюсь политикой, – замечает Шутц.

Мы продолжаем идти по бесконечным коридорам. На полу – толстая розовая ковровая дорожка, хромированные бра освещают проход.

– Каплан и Поттар нравятся толпе, – продолжает Майк. – Они красивы, умны, очаровательны… но они играют в опасную игру. Они угрожают безопасности Соединенных Штатов.

– Возможно, вы правы, – говорит Шутц. – Но повторяю вам: меня это мало интересует. Прежде всего, я эстет.

– Каплан и Поттар – ваши произведения, – заключает Майк холодно.

Молчание Шутц останавливается, и леденящий взгляд его серых глаз устремляется на Майка.

– Послушайте, Бокански, – говорит он. – Избавьте меня от ваших шуток. Поговорим о чем-нибудь другом. Очень вас прошу…

– Ладно, – говорит Майк. – Не буду настаивать. Но не ждите, что я поверю, будто вас интересует только физический облик людей. Я прекрасно знаю, что трое из пяти опасных для нынешнего правительства политиков воспитаны и ориентированы вами… Впрочем, мои поздравления – ваша система безупречна.

Шутц заливается смехом.

– Послушайте, Бокански. Я было уже совсем рассердился, но вы говорите об этом так серьезно, что я вас прощаю. Я, Маркус Шутц, иду на подрыв всех сфер общества, чтобы наложить лапу на рычаги управления!? И потом, дорогой мой, вы, верно, шутите. Да я на своем острове все равно что некоронованный король, я предаюсь своим опытам в полной безопасности.

– Не будем больше об этом, – говорит Майк. – Где ваши девочки?

– А! – соглашается Шутц. – Так-то оно лучше. Мы уже пришли.

Он пропускает нас в просторную комнату, в центре которой находится письменный стол. Он подходит к нему, выдвигает наполненный карточками ящик и начинает их перебирать.

– Так, – говорит он. – Залы 309 и 310. Я позову их, и через час вы свободны… Свободны в том плане, естественно, что можете убраться отсюда, так как я, конечно, люблю юмор, но до тех пор, пока он не переходит некоторые границы.

– Клянусь, у нас нет намерения расположиться здесь надолго, – отвечаю я. – Если бы вы с такой настойчивостью не просили нас остаться, мы бы уже вернулись назад.

– Вам, должно быть, и самим смешно, – продолжает Шутц. – Забраться в В-29, высадиться на остров на парашютах, раздеться догола и захватить дом бедного старичка, который выращивает человеческие растения так же, как другие разводят орхидеи, – воистину, это не приумножит вашей славы…

– Признаю, это идиотский поступок, – кивает Майк.

У меня создается впечатление, что Майк чувствует себя сраженным на месте.

– Как бы то ни было, – продолжает Шутц, – идите за мной. Я вас проведу.

Он снимает телефонную трубку.

– Пошлите К-13 и К-17 в залы 309 и 310, – говорит он.

Он поворачивается к нам.

– Обе они строго идентичны. Если вы предпочитаете остаться вчетвером – естественно, у вас могут быть на этот счет свои взгляды – эти комнаты смежные.

– Спасибо, – говорит Майк. – Мы воспользуемся вашим разрешением.

Шутц рассеянно кладет трубку на место.

– Ну пошли.

Мы следуем за ним. У комнаты 309 он останавливается, и Майк входит внутрь. Я переступаю порог следующей.

– До скорого! – кричит нам Шутц, удаляясь. Охрана его коридоров весьма серьезна. С тех пор как мы спустились вниз – ни одной живой души.

В комнате меня ожидает чертовски красивая барышня, огненно рыжая.

– Привет, – говорит она. – Вы, по крайней мере, из серии 8?

– Я вольный стрелок, – заявляю я. – Работаю только на себя.

Кажется, она слегка удивлена.

– А как вы здесь очутились?

– Всякое случается, – говорю я. – Если бы в жизни не было тайн, она была бы не такой забавной.

Я направляюсь к смежной комнате и вхожу без стука.

Майк сидит на кровати. Перед ним – точная копия моей подруги.

– Ну как, Майк, – говорю я. – Вы уже ощущаете последствия?

– Мне начинает надоедать, – отвечает он. – Во-первых, я этого ужасно боюсь, и потом – одного раза в неделю мне вполне достаточно. Что, если мы оставим их объясняться наедине?

– Прекрасная мысль, – говорю я. Я возвращаюсь в другую комнату.

– Пошли, Салли, – говорю я. – Мы сейчас будем играть.

– С удовольствием.

Она на ходу прижимается ко мне и начинает обычную возню. Я остаюсь безучастным.

– Я вам не нравлюсь? – спрашивает она.

– Да нет же, лапочка, – отвечаю я. – Но я – гомосексуалист.

– Что это значит?