А рассвет был такой удивительный

Так, ведь, нет же… природа-мать, создав, размножив и расселив по земному шару миллиарды женщин, почему-то мало кого из них одарила всеми достоинствами сразу. Чтоб и там, и там, и везде всё как надо. И здешний случай – живое тому подтверждение. Как ни хороши Мила с её мамой телесно, а вот отстают в социально-психологическом плане. Подавай им официальную регистрацию через ЗАГС1, и всё тут! Правда, мать хоть не так торопит события и по- умному готова подождать со свадьбой, даже зная, что дочь уже далеко не девственница и давно активно дублирует Артёму в интимном общении его формальную жену. Но, в доме своём мама-тёща, можно не сомневаться, открыто постелит влюблённым супружеское ложе только после узаконения их отношений. Такая вот история…

Это минутное, пока Мила тихо «журчала», облегчаясь, в ближайших кустиках, воспоминание о некоторых женских чертах, и не в последнюю очередь, как мы уже обратили внимание, об очертаниях тела претендентки в тёщи, живое, так приятно волнующее кровь юное воплощение которой вот оно, рядом и готово отдаться Артёму в любую минуту, не на шутку возбудило его. Он тихо вернулся к машине, задние двери которой, дабы не беспокоить и так нервозно спящего водителя, они с Милой, выходя, не захлопнули, оставив приоткрытыми, стянул с сиденья одеяльце, которым укрывались в дороге и, как только Мила вышла из кустов, обернул её в него, нежно поцеловав в губы. Мила так же нежно ответила, затем сняла с себя одеяло и накинула на плечи Артёму:

– Не хочу, чтоб ты замёрз и простыл.

– Тогда давай вместе укутаемся, хотя в такую теплынь грех мужику мёрзнуть. Особенно рядом с такой прелестью как ты.

– Тё-о-ом, давай прогульнёмся? Пока звёздочки не погасли…

– Боишься с уходом темноты романтику упустить? Полностью тебя в этом поддерживаю. Пошли, моя маленькая.

– А и, правда, теплынь. Но всё равно, так приятно к тебе, горяченькому, прижаться. Можно, покрепче? А то вдруг, да похолодает…

– Не похоладает, проверено.

– Проверено как, Тёмушка?

– А вот так, – Артём сунул в рот указательный палец, послюнявил его и поднял над головой, указывая в небо. – Проверенный способ. Хороший денёк будет.

– Да, ты же, забыла совсем, в морфлоте служил. Там научился?

– Именно, моя радость. Но более актуальным этот способ стал позже, когда я после мореманства парусным спортом занимался. Какие регаты выигрывали! Так вот, сейчас полный штиль – самая ненавистная для парусника погода. Ни малейшего ветерка, когда плавсредство беспомощно становится как парализованное, хоть ко дну иди от бессилия.

– Как хорошо, что мы сегодня не парусники, Тёмушка, – по ходу движения Мила всё теснее прижималась к любимому. – Ой, мамочки-и! Красотища-то какая!.. Боже мой…

Тем временем до водителя Лёвы, так в своём сне и не дотянувшегося страждущими справедливого отмщения руками до ненавистной физиономии кривляющегося и хихикающего подсудимого Барабанова, дошло, наконец, что вцепившись так яростно он был не в прутья решётки, а всего-навсего в руль беззаветно любимого им «Мерседеса». И бывший воин-автомобилист разочарованно проснулся.

Деликатно не оборачиваясь назад, чтобы, не дай Бог, не увидеть недозволенного, Лёва завёл машину и аккуратно, практически беззвучно, выехал на асфальт. Только проехав с километр-полтора, а может, и три-четыре он, чрезмерно углубившийся в анализ приснившегося и в расстройстве от не до конца восторжествовавшей справедливости ослабивший своё обычное сверхвнимание ко всему, что касается безопасности пассажиров, почувствовал неладное – вроде бы задние двери не захлопнуты (того уровня оснащённости, при котором о незакрытой двери автоматически предупредил бы голос бортового компьютера или хотя бы иной, попроще, сигнал, поставлявшиеся в Россию зарубежного производства автомобили были пока ещё редкостью).

Обеспокоенный Лёва всё же переборол служебную деликатность и глянул в верхнее зеркало заднего вида. Ма-м-ма-а…

Резко затормозив, оглянулся. Так и есть! Нет никого… В панике Лёва, на миг утративший способность соображать, перетряс валявшуюся на заднем сиденье дорожную одежду исчезнувших. Трясущимися руками порасстёгивал молнии чехлов, в которых на плечиках висели деловой гардероб «шефа» и выходные наряды Милы. Открыл багажник, перешарил его вдоль и поперёк, поднял капот, под которым, как и следовало ожидать, не было ничего кроме мотора.

В изнеможении потный, со вздыбленными остатками волос по бокам головы Лёва уселся на кромке дороги и попытался сосредоточиться, как можно хладнокровнее осмыслить, понять происходящее. Но, куда там… цепко овладевшая каждой клеточкой его существа паника не уходила, а всё сильнее давила на нервную систему. Ведь сейчас на дворе, как ни шути, а девяносто третий год (прям исторические парижские страсти ровно двухвековой давности!2) – самый разгул рэкета и бандитизма, особенно на дорогах. Стырили Артёма, как пить дать, вместе с его девкой! Что же делать?