…А родись счастливой

— У вас — не знаю, а у нас — бывает, — ответила Серафима с подчёркнуто независимым видом, какой случается у женщин, когда они хотят «показаться» мужчинам.

— Бывает, бывает у вас… Слушай, а очень прилично вытащили вы старика Дворжецкого. Мои лоханулись почему-то.

— Мы крепче лоханулись: сына внуком назвали… Хорошо, старик с юмором…

— И это тоже — блеск, как у вас получилось. Эта ваша новая ведущая… Вы где её отрыли?

— Кольчугина из Москвы привезла. А что, верно хороша? — спросила Серафима, пустив кольцо дыма между мужчинами. — Между прочим, она почти местная…

— Да я же говорил тебе. Это бывшая батина жена. Мачеха моя! — вздёрнулся Игорь.

— А чего ты ко мне её не привёл?

— Да она смоталась из деревни. Я не знал — куда. Видишь, в Москве объявилась… А вы, простите, с ней работаете? Это к вам я звонил? — спросил он Серафиму, уворачиваясь от дыма её сигареты.

— Не помню, а что?

— Да вот только что, минут пять назад…

— У нас много звонков. А что вы хотели?

— Много чего. Хотел домой пригласить, в деревню к отцу съездить… На могилку, как говорят…

— Скажу, если увижу… Телефончик свой оставьте…

— Да она знает.

— А вдруг забыла? Память-то наша — девичья, — смягчая голос, начала кокетничать Серафима.

— Э, вон за тот столик давайте, — сказал Георгий. — Кофе сейчас девчонки принесут. А вы коллегу свою не позовёте? Поговорили бы…

— Коллега передачу пишет. А что ей передать? И от которого из вас? — спросила Серафима, лавируя к свободному столику.

— Чего пасынок хочет — не знаю. А я мог бы пригласить вас парой к себе. Всё-таки у нас больше возможностей… И перспектива… Кто знает, чего там с частными студиями будет дальше?

— Не каркай, Жора на счёт частных, — сказал Игорь и протянул Серафиме визитку.

— Во как! Кооператив «Око», председатель Игорь Анатольевич Сокольников! — вслух прочитала Серафима. — И над чем или кем бдит ваше «Око»?

— Держим видеосалон. Собираем и реализуем персональные компьютеры, — сообщил Игорь.

— Серьёзно! Передам мачехе. Пусть восхитится.

Серафима нашла Любу там же в студии, подсела рядом, опахнув её смесью запахов кофе и крепкого табака, отобрала текст, отложила его в сторону.

— А пасынок-то у тебя кооператив держит, — подсунула Любе визитку. — Видеосалон… Компьютеры… Попроси нам один, а то ведь Надежда не разорится.

— Проси сама.

— Он говорит, что хотел бы пригласить тебя съездить на могилку… Это в Заречье, где твой этот… Донжуан живёт? А что, слушай… Давай махнём туда! Весна, в полном разгаре страда деревенская. Актуально! Через пару недель, а? Сдадим эти программы и на недельку подышать свежестью!.. Скажи Надежде. Думаю, ей это в жилу…

— Ей — может быть. А Митричу? Ты представляешь, что такое весенний сев?

— Да уж как-нибудь!.. Пасынка твоего прихватим… Отдохнём…

— Без меня, ладно?! — оборвала Люба. — Или без него. Мне он и на дух не нужен, а ты, извини, не в его вкусе.

— Завелась… Остынь! Давай допишем, чего там у тебя?… И скажи всё-таки Надежде про колхоз, пусть ставит в программу…

Дни пролетели в бурных спорах с Серафимой в монтажной, в её ругани с операторами и звукорежиссёром, в счастливом душевном трепете от результата всей этой творческой кутерьмы. Так, наверно, земля встречает весеннюю ломку и чувствует себя после первой майской грозы, когда серость послезимья вдруг превращается в туман бледной зелени быстро набирающей соки и цвет полновластной весны.

Машина шла неровно, то разгоняясь, то тормозя на весенних вздутиях дороги. Группу мотало по железному кузову студийной «буханки». Оператор изо всех сил прижимал к себе кофр видеокамеры, Серафима с Любой держали его с двух сторон, чтобы не перебросило на противоположную жёсткую лавку.

— Мамочки родные! Говорила тебе: давай зарядим твоего кооператора подкинуть нас на его машине, — ворчала Серафима. — Ну, Кольчуга железная! «Военная санитарка»! Как на таком рыдване раненых солдатиков возят?!

Люба сносила ухабы молча, хотя ей тоже порядком уже набило бока. Но не пасынка же было просить везти их в командировку, как того хотела Серафима.

— А давайте остановимся, — попросил и оператор, которому надоела болтанка между двумя дамами. — Отдохнем малость. Я подсниму чего-нибудь…

— Голуба, далеко ещё ехать? — спросила Серафима.

— Не помню, и не знаю, здесь же ничего не видно.

— На упрямых не только воду возят, их ещё и по бокам колотят, — ворчала Серафима. — А беспамятных и по кумполу бьют…

— Надо было позже ехать, когда дороги просохнут. Кто тебя торопил-то? — спросила Люба.

— Жизнь, голуба! Она уходит! Стой! — Серафима стукнула кулаком в переборку между кузовом и кабиной шофёра. — Растрясло. Мальчики — налево, девочки — направо!