А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

В работе, посвященной А. С. Хомякову и судьбам славянофильства, Н. А. Бердяев писал, что «если И. Киреевскому принадлежит честь первой формулировки основоположений славянофильской философии, которые потом развивал Хомяков, то Хомякову принадлежит еще большая честь первой формулировки религиозного сознания славянофилов, учения о Церкви». Славянофильство как религиозно-философское направление было создано «коллективными усилиями», в нем была «соборность сознания» и «соборность творчества». И в этом коллективном сверхиндивидуальном деле Хомякову принадлежит центральное место. Он был «самый сильный, самый многосторонний, самый активный, диалектически наиболее вооруженный человек школы».[1050]

В оценке значения двух мыслителей автор одного из самых полных курсов по истории русской философии В. В. Зеньковский отдает «бесспорный приоритет» Хомякову. «На первом месте должны мы, – отмечал он, – поставить А. С. Хомякова, который был главой всей группы, ее вдохновителем и главным деятелем. Хотя основные его философские статьи написаны как бы в продолжение и развитие статей И. В. Киреевского, в силу чего очень часто именно Киреевского считают создателем философской системы славянофилов, но в действительности мировоззрение Хомякова было сложившимся уже тогда, когда Киреевский еще не пережил религиозного обращения»[1051]. С православным историографом солидаризируется и философ Б. В. Яковенко, который утверждает, что «в истории русской мысли Хомяков занимает (до Соловьева) место самого значительного религиозного мыслителя».[1052]

Яковенко в своей доскональной «Истории русской философии» пишет, что едва ли можно согласиться с расхожим мнением (в частности, Т. Г. Масарика) о том, что «хронологически Киреевский – первый философский основоположник славянофильства» и что «в философии и историческом исследовании Хомяков исходит из Киреевского». Философское мировоззрение Хомякова, констатирует Б. В. Яковенко, сформировалось уже в молодости, в дальнейшем он его не менял, в то время как Киреевский не сразу пришел к славянофильству, а стал славянофилом как раз под влиянием своего старшего друга Хомякова. «Когда же встал вопрос о публикации славянофильского кредо, оба мыслителя (которые уже давно достигли духовной и философской зрелости) сделали это одновременно, причем взгляды Хомякова были не менее основательными и систематичными, чем взгляды Киреевского»[1053].

У истоков русской самобытной философской мысли стоят скорее любители, чем профессиональные академические философы. Таким был успешный хозяйственник, помещик тульской губернии А. С. Хомяков, внесший немало изобретательных новшеств и усовершенствований в свое обширное земледельческое хозяйство, и одновременно христианский мыслитель, поэт, живописец и публицист. К ним относится и литератор – редактор журнала, призванного ознакомить русское общество с новейшими европейскими течениями мысли, И. В. Киреевский. Такими людьми были Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин, П. Я. Чаадаев, представители «общества любомудрия» В. Ф. Одоевский, Д. В. Веневитинов, кружка Н. В. Станкевича и многочисленных московских и петербургских салонов, где велись дискуссии о России и судьбах мира. Славянофилы больше говорили, спорили, доказывали, чем записывали.

Творчество Хомякова состоит из двух неравных частей. Первая – скромная по объему, хотя полное собрание сочинений и насчитывает восемь томов, вторая же несоизмеримо больше – она представляет собой устные высказывания и беседы, оказавшие огромное влияние на развитие русского любомудрия. Хомяков говорил о «соборном творчестве» русского мышления, в котором он оказался главным вдохновителем поиска самобытных оснований русской философии.

До Хомякова отечественную философскую мысль, по существу, нельзя было и назвать русской, ибо вся она двигалась в темах и проблемах западноевропейской философии – английской, французской, немецкой. К началу XIX века немецкий идеализм полностью овладел умами университетской молодежи, непререкаемыми кумирами которой стали Кант, Гегель, Шеллинг. Молодые люди, склонные к размышлениям, отправлялись на выучку к европейским светилам и законодателям философской моды. Вспомним хотя бы, что и Киреевский с восхищением отзывался о своем образовательном турне по европейским университетам и о лекциях Гегеля, с которым он познакомился лично.

Хомяков был первым, кто «западничеству» архивных юношей (Д. Веневитинова, И. Киреевского, А. Кошелева) противопоставил взгляд из глубины отечественного самосознания. Хомяков в силу нередкой, в отличие от нашего времени, укорененности в национальной культуре, пламенной православной церковности и свойства характера заядлого спорщика пытается найти свое видение, далекое от расхожих общественных предпочтений всего европейского.