А слёзы капали

— Забыл? Напомню. В Берсневке, утром у меня мыло пропало, и ты исчез. А вечером ты бутылку самогонки принес. Вспомнил теперь?

— Какая бутылка? — Федор нахмурился, потом вспомнил. Щ Так бутылку мне Маня дала?

— И за что она тебе ее дала?

— Значит за мыло? За краденое? И ты, гад, тридцать лет таил?

— Тогда я не знал, а когда сегодня увидел твоего папашу, все понял: какой отец, таков и сын.

— Ах, ты… — Федор взял Васина за грудки, потянул к себе.

— Не смей! — крикнул сдавленно Васин.

Федор оттолкнул Васина так, что тот спиной ударился о машину. Презрительно сплюнул ему под ноги. Пошел.

— Под суд пойдешь, — крикнул Васин. — Ворюга!

Бобылев испуганно глядел на эту сцену из машины.

Улица.

Когда машина отъехала. Васин сказал, глядя перед собой:

— Вот она, цена фронтовой дружбы. Как дым…

— Вам не больно?

— Здесь больно, — Васин хлопнул себя по груди.

Помолчали.

— Пал Ваныч, пристегнитесь, пожалуйста, — попросил Бобылев. — До двадцатого — месячник безопасности.

Васин с большим трудом пристегнулся. Пошарил по карманам, спросил:

— У тебя бумага и ручка есть?

— Есть. Только там, на работе… И ключи… Все там…

— У "Канцтоваров" останови.

— Тут нет остановки, Пал Иваныч. Вернемся — я вам дам.

— Что ж, по-твоему, я из зала в президиум буду кричать? Останови!

Бобылев затормозил у тротуара. Васин рванулся, но ремень не пускал.

— Да, отвяжи ты меня! — закричал он на Бобылева. — Что ты сидишь, как истукан?!

Магазин.

В маленьком магазине продавщица смотрела телевизор.

— Листок бумаги и ручку! — в магазин вбежал Васин.

— Читать умеете? — спросила продавщица. — Там написано с тринадцати до четырнадцати — перерыв.

— Сейчас четырнадцать!

— Телевизор слышите? Вот когда музыка кончится, тогда и будет четырнадцать.

Васин стоял, нетерпеливо барабанил пальцами по прилавку.

Музыка по телевизору кончилась, прозвучали сигналы времени.

— Ручку и лист бумаги! — сказал Васин.

— Сейчас… — продавщица выключила телевизор. Не торопясь, выбрала пластинку, поставила на проигрыватель.

— Вы меня обслужите, или нет, в конце-концов?

— Обслужу. В порядке очереди. Вон, мальчик раньше вас пришел. Мальчик, тебе что?

— Ластик. Нет, вон тот, красненький.

— Пять копеек.

Выбила.

— Так… Вам что?

— Жалобную книгу!

Продавщица пожала плечами, достала из-под прилавка жалобную книгу, бросила на прилавок.

Васин стал листать ее.

— Дайте ручку, — сказал Васин, открыв альбом на нужной странице.

— У меня нет ручки.

— А вот они лежат.

— Сначала оплатите товар.

— Опробовать я имею право.

Продавщица дала ручку.

Васин писал в книгу.

— Как ваша фамилия? — спросил он.

Продавщица отобрала у него ручку, положила на место.

— Опробовали? Теперь оплатите товар.

— Сколько стоит?

— Написано.

Васин бросил на прилавок тридцать копеек.

— У меня нет сдачи, — сказала продавщица.

— Не надо сдачи!

— А мне не надо ваших подачек.

— Так! Хорошо! Где здесь директор?

— Я директор, — сказала продавщица. — Слушаю вас.

— Еще лучше. Какой номер вашего магазина.

— А вот выйдите отсюда, чуть отойдите, посмотрите наверх, там все написано, — сказала продавщица.

Дворец Культуры. Зал.

На трибуне выступал режиссер областного театра, когда из зала раздался крик:

— Прошу минуты внимания!

В проходе у двери стоял Васин.

— Владимир Николаевич, бумагу мне не дали! Поэтому я устно! — кричал Васин. — Или вы сейчас же отмените свое распоряжение об отмене сноса источников разврата, или я сейчас же подаю на пенсию.

Пауза.

— Каких источников, Пал Ваныч? О чем ты? — спросил Колычев. Он сидел в президиуме, во втором ряду.

— Я о гаражах! — еще громче крикнул Васин. — Считаю до трех! Раз! Два! Два с половиной!

— Товарищ Васин, — перебил его председательствующий. — Я думаю, что сейчас не время и не место обсуждать этот вопрос.

— Нет, время! И место!

— А ты, Пал Ваныч, и про свой собачий питомник скажи, — посоветовал из зала высокий мужчина. — Ознакомь народ со своей гениальной идеей.

— Ты за меня не волнуйся, Ефремов. Я все скажу, что надо! Считаю: Два! Три! Три с половиной!

В зале засмеялись.

— Пал Ваныч, — сказал председательствующий. — Запретить уйти на законный отдых никто не имеет права.

У клуба.

Васин вышел из клуба, и, сутулясь, побрел по тротуару.

— Пал Ваныч! Я здесь! — окликнул его БОбылев из машины.

Васин обернулся, с недоумением посмотрел на Бобылева, потом вспомнил. Пошел к машине, влез.

— Пристегнитесь, Пал Ваныч, — сказал Бобылев. — А то вон он ходит, показал на инспектора ГАИ.

Васин, при помощи Бобылева, пристегнулся.

— Обратно? — спросил Бобылев.

— Домой, — сказал васин.

— Ко мне? — осторожно спросил Бобылев, который ждал чего угодно.

— Все равно.

— Пал Иваныч, может заскочим все-таки на службу. Вы плащ возьмете. Заодно и я ключи заберу. А то у меня бампер там, совсем новый. Как, заскочим?

— Заскочим, — Васин думал о другом.

Машина двинулась вперед и пришлось затормозить, чтобы пропустить грузовик и, как назло, тут же откуда-то возник милиционер. Свистнул. Остановил.

— Вы почему не пристегнуты?

— Вот балда! — сказал Бобылев.

— Кто балда? — поинтересовался милиционер.

— Я. Пал Иваныча пристегнул, а себя забыл.

Инспектор заглянул внутрь, узнал Васина.