А собаку я возьму себе

Он ушел, так и не успокоившись. В своем мятом плаще и с перекошенным лицом он напоминал бандероль, проделавшую тысячу километров в мешке с почтой. Неистовый Гарсон! Если он так же пылок в любви, можно понять, почему он пользуется таким успехом у женщин. Я убрала со стола бумаги и покинула кабинет. На сегодня хватит, да и опаздывать на свидание не стоит.

Монтуриоль ждал меня возле моего дома за рулем пикапа, обклеенного рекламами, как водится у преуспевающих коммерсантов. В своей привычной среде он выглядел менее привлекательно. Войдя в квартиру, я обнаружила, что моя помощница сделала уборку и все привела в порядок, и испытала к ней чувство благодарности.

Ужастик также выдержал все проверки и вел себя безукоризненно, а в микроволновке средневековой драгоценностью поблескивал ужин. Мне ничего не нужно было делать, кроме как продемонстрировать красавцу гостю свои чары, и я тут же пустила их в ход, наполнив для начала бокалы. Затем обворожительно улыбнулась и сладострастно поиграла ресницами, чему научилась во времена молодости. Монтуриоль тоже улыбнулся и, вопреки всем прогнозам, логичным в данной ситуации, произнес:

– Тебя, наверное, интересует моя прошлая жизнь.

– Нет, – ответила я в отчаянной попытке закрыть опасный вопрос с его неизбежной риторикой.

– Ценю твою деликатность, однако знаю, что это не так.

Все бесполезно; любое усилие с моей стороны было изначально обречено. Хуан Монтуриоль решил совершить непоправимую ошибку, ступив на скользкий путь откровенных признаний. Подобный промах сравним только с поведением женщины, которая рискнула предстать перед любовником в платье, сшитом для ее первого причастия. Нет ничего, что так же быстро убивало бы желание, как перечень несчастливых браков, с которым тебя знакомит твой ухажер. Но я выслушала его. А что мне было делать? Это началось за аперитивом, продолжалось во время ужина и даже позже, когда я, уже смирившаяся, подавала кофе. Монтуриоль поведал мне всю свою историю, начиная с первого брака с преподавательницей института, ослепительной красавицей, которая вдруг ни с того ни с сего увлеклась темной восточной мудростью. Присутствовали в этом сюжете все ожидаемые элементы: усиливавшееся отчуждение, взаимное непонимание, разные жизненные цели… Затем последовало роковое событие: его бывшая жена ушла к какому-то буддисту, что ли, весьма неопрятному субъекту. И за ее роковым шагом стоял поистине глобальный и обидный вопрос: что лучше, торговать бусами на Рамблас вместе с этим субъектом или жить со мной в тишине и спокойствии?

Вторая жена покорила его сердце сразу. Молодая разведенная женщина с трехлетней дочерью. Любовь с первого взгляда и заключение брака по ее настоянию. Все замечательно: девочка, собаки, завтрак в постели по выходным… рождественская открытка. И так до тех пор, пока через год, при полном отсутствии каких-либо признаков охлаждения, она появляется вся в слезах и сообщает, что думает вернуться к бывшему мужу. Изумление, негодование, но прежде всего любопытство: зачем возвращаться к человеку, с которым на протяжении четырех лет ты ругалась по телефону из-за всякого пустяка? Сногсшибательный ответ: она поняла, что не все потеряно и что будет лучше, если у девочки снова будет нормальная семья.

– Тебе это понятно? – допытывался Хуан. – Понятно, почему женщины в конце концов меня бросают?

К тому времени я, чтобы выжить, уже в пятый раз подливала себе виски и была готова откровенно ему ответить, но последний проблеск здравомыслия заставил меня избрать проторенную дорожку.

– Ты не должен так терзаться из-за этого, Хуан, – гнусаво промурлыкала я, и он выдал последнюю банальность:

– Я пытаюсь, но в конце всегда возникает сомнение, не я ли в этом виноват.

Все любовные истории одинаковы со времен Уильяма Шекспира; так что, когда я собираюсь погрузиться в пучину чувств, я перечитываю какую-нибудь трагедию и успокаиваюсь. Этого ни один мужчина никогда не сможет понять; они озабочены тем, как бы в сотый раз изобрести порох, хотят чувствовать себя всегда первыми, подобно закутанному в полярные одежды Амундсену.

– Может, будем ложиться? – прибегла я к последнему средству, находившемуся в моем распоряжении.

Он согласился, однако все вышло не слишком удачно, потому что он еще был погружен в свои прошлые беды, а моя голова была набита его признаниями вперемешку с алкоголем. В довершение всего в семь утра раздался телефонный звонок, заставивший меня с перепугу подскочить в постели.

– Инспектор? – Непринужденный голос Гарсона на другом конце провода показался мне птичьей трелью.

– Гарсон! Какого…

– Хочу сообщить вам хорошую новость. Павиа сознался.

– Что?!

– То, что слышите. Мне удалось заставить его сознаться.

– Заставить? Что там произошло? Что вы с ним сделали?

– Успокойтесь, я пальцем его не тронул и даже близко не подошел. Помогли психологические методы, которые вам так нравятся.

– Я хочу знать, где вы и что произошло.

– Не волнуйтесь, Петра. Я в комиссариате, и все идет как надо.

– Он признался в убийстве Лусены?

– Нет, в убийстве он не признался. Более того, клянется, что это не он.