А собаку я возьму себе

По дороге в больницу Гарсон продолжал находиться в приподнятом настроении, появившемся, когда нам поручили это дело. Он так сиял от счастья, что казалось, мы не ведем уголовное расследование, а едем на пикник. Я заключила, что, пока он не увидит впавшего в кому потерпевшего, для него будут существовать лишь причины для радости: мы снова работаем вместе и еще достаточно свежи лавры, которыми нас увенчали после успешного раскрытия нашего первого с ним дела. Я почувствовала себя польщенной: не каждый день кто-то демонстрирует тебе свою дружбу, пусть даже этот кто-то – пузатый полицейский, которому уже далеко за пятьдесят.

Больница Валье-Эброна – одна из тех громадин, что органы социального обеспечения выстроили в шестидесятые годы. Уродливый, гигантский, внушительный комплекс, кажется, больше подходит для погребения фараонов, чем для лечения граждан. По мере того как мы поднимались к нему по центральной лестнице, мы сталкивались с типичными представителями больничного населения, состоявшего из простого люда, ковыляющих стариков, уборщиц и многочисленных группок медперсонала. Я немного смутилась, почувствовав себя затерянной среди длинных девятиэтажных корпусов, не зная ни к кому обратиться, ни как проникнуть внутрь. К счастью, у моего напарника Гарсона мысль работала весьма функционально, позволяя ему четко наметить ход действий. Он чувствовал себя в этих коридорах, отделанных темным мрамором, как рыба в воде.

– Надо найти дежурного по этажу, – сказал он, – и спросить у него, кто оформлял пострадавшего в отделении скорой помощи.

После этого я только изумлялась тому, как перед нами одна за другой открывались все двери, будто мы обладали волшебной палочкой, позволявшей проникнуть в обиталище людоеда, причем мы ни разу не сбились с пути и нам не пришлось возвращаться обратно. Наконец на последнем этапе нами занялась высокая и мощная, как скала, медсестра.

– Идите взгляните на этого бедолагу, а я тем временем отыщу его карту и посмотрю, кто дежурил в ту ночь.

Мы вошли в трехместную палату. Нужный нам человек занимал левую койку; о его беспомощности свидетельствовали присоединенные к телу многочисленные трубки. Он напоминал труп – был таким же безгласным, неподвижным, бледным. Я долго не могла сосредоточиться на его чертах, пока не преодолела завораживающее воздействие, которое на меня всегда оказывают любые лежащие фигуры, особенно скульптуры. Как только я вижу перед собой один из этих каменных пирогов, скажем, изображающих Карла V, теруэльских любовников или герцога Альбу, на меня словно столбняк нападает, и я почтительно замираю, не в силах пошевелиться. Впрочем, лежащий передо мной человек не имел никакого отношения к отечественной гордости или славе. Он больше напоминал раненого воробушка либо котенка, угодившего под колеса автомобиля. Тощий, маленький, с уродливыми грубыми руками, вытянутыми на простыне, и распухшим от ударов лицом, причем одно веко было лилового цвета, а на губах остались следы запекшейся крови.

– Впечатляет, – сказала я.

– Неплохо его отделали.

– Думаете, это была драка?

– Сомневаюсь, что он защищался. Драка не обходится без шума и криков, были бы свидетели.

– А что говорится в протоколе городской гвардии?

– Неопознанный мужчина, без документов, найден на улице Льобрегос, в квартале Кармело, в три часа ночи. Свидетели нападения отсутствуют. Никаких следов или зацепок. Был немедленно доставлен в больницу Валье-Эброна. Помещен в отделение скорой помощи.

– Полный мрак.

У потерпевшего были ярко-рыжие волосы, несомненно крашеные. Как он выглядел в нормальном состоянии, представить себе было нелегко. Медсестра вернулась вместе с врачом, дежурившим в ту ночь, когда пострадавшего обнаружили. Он привел нас в тесный обшарпанный кабинет. То, что мы полицейские, не произвело на него особого впечатления.

– Я прочту вам результаты осмотра при поступлении, – сказал он и нацепил на нос очки в массивной роговой оправе, контрастировавшие с его юным лицом. – «Поступил в ночь на семнадцатое октября. Пациент – мужчина в возрасте около сорока лет. Особых примет не имеет. Поступил с множественными травмами и сотрясением мозга. Наезд автомобиля исключается. Состояние может быть расценено как результат нескольких ударов, нанесенных, по-видимому, твердым и тяжелым предметом. Больному была сделана срочная операция. В настоящее время находится в коме под наблюдением врачей. Применяется искусственное питание. Прогноз неблагоприятный».

– Как вы полагаете, он придет в себя?

Врач пожал плечами:

– Неизвестно. Он может очнуться, а может завтра же умереть или находиться в таком состоянии длительное время.

– Им интересовались, к нему кто-нибудь приходил?

– Пока нет.

– Если кто-то появится…

– Мы вам сообщим.

– И по возможности постарайтесь задержать того человека до нашего приезда.

– Не слишком на это рассчитывайте. Множество людей умирают здесь так, словно они прошли по земной жизни никем не замеченными.

– Вы не могли бы показать нам одежду, которая на нем была?