А собаку я возьму себе

– Я замешан в убийстве, что ли? Это же несерьезно, ей-богу! Я прошу, чтобы мне немедленно объяснили…

– Хорошо, сеньор Павиа, вы только не нервничайте, прошу вас. Вы ведь даже не дали мне дого ворить. Это дело связано с кражами породистых собак. Имеются показания свидетелей, что вы общались на профессиональной почве с Игнасио Лусеной Пастором.

– Не знаю такого.

– Возможно, вы знали его под другим именем: Пинчо, Сусито либо под каким-то другим прозвищем. Речь идет вот об этом человеке.

Я показала фотографию. Он с неохотой бросил на нее взгляд, но готова поклясться, что глаза у него сверкнули и дышать ему стало трудно.

– Никогда в жизни не видел этого типа.

– Вы уверены?

– Я в состоянии отличить знакомых мне людей от незнакомых. А сейчас мне хочется, чтобы мне объяснили, как возможно такое: кто-то обвиняет меня в причастности к преступлению, а вы даже не знаете моего имени.

– Этот человек указал на вас как на парикмахера из Сан-Гервасио.

– Замечательно! А почему же вы не захватили его с собой, чтобы он меня опознал?

– Он не знаком с вами лично, но говорит, что…

– Не знаком со мной лично и обвиняет меня в убийстве?

– Нет, прямо он вас не обвиняет, однако…

– Послушайте, это уже чересчур! У вас есть судебное постановление, позволяющее меня допрашивать? Есть хоть какое-то свидетельство, на которое можно опираться? По-моему, я проявил достаточно терпения. А теперь я прошу вас покинуть мое заведение. Когда получите конкретные доказательства того, что я замешан в краже собак или любом другом преступлении, тогда милости просим, приходите и задерживайте меня. А пока лучше будет, если вы не станете больше беспокоить людей, честным трудом зарабатывающих себе на жизнь.

Он встал и распахнул перед нами дверь.

– Уходите, – пробурчал он.

Он был бледен. Сразу же появилась его жена.

– Qu’est qu’il arrive, chéri?[10]

Он не ответил. Его дрожащий указательный палец был направлен на дверь.

– Уходите! – Теперь он кричал.

Парикмахерши изумленно наблюдали за сценой, и даже собак она заинтересовала. Афганец глухо зарычал. Мы покинули помещение, не простившись.

– Человек с характером, верно?

– Высокий класс! Обратили внимание на его дорогую стильную одежду, искусственный загар, итальянские туфли?

– Вообще-то я считаю, он правильно полез в бутылку, инспектор. Доказательства, которыми мы располагаем, не слишком убедительны. Может, не стоило его будоражить и сообщать ему все, что мы знаем.

– Наоборот! Нужно сделать так, чтобы он занервничал и совершил ошибку. Распорядитесь, чтобы за ним и его женой установили круглосуточное наблюдение.

– Похоже, вы уверены, что он замешан в этом деле.

– В чем-то он наверняка замешан. Теперь надо подумать, как мы его прищучим.

– Это будет нелегко, у меня создалось впечатление, что он достаточно хитер.

– Хитер-то хитер, но хладнокровия ему недостает. Надо бы ему попортить нервы. Попросите у судьи разрешение на получение данных о его клиентах. Думаю, он должен совершить какую-нибудь ошибку.

– Это у вас интуиция?

– Какая может быть интуиция, когда голова на части раскалывается.

– Жалко… Как раз сейчас магазины открыты…

Я ухватила его за лацканы, не дав докончить фразу.

– Спокойно, мы сейчас как раз туда и отправимся! Деньги, кредитные карточки у вас с собой?

– Даже не думайте, инспектор, этого еще не хватало! С вашей-то головной болью…

– Я сказала, что мы отправимся в этот чертов супермаркет, и мы туда отправимся, если только меня не хватит удар.

Вообще говоря, Гарсон был не так уж неправ.

Большой супермаркет способен вызвать у человека что-то вроде легкого испуга. До сих пор такое не приходило мне в голову, но сейчас, под влиянием его слов, я была готова отчасти это признать. Нескончаемые ряды сверкающих, чистеньких, неподвижных банок и пакетов, среди которых ты бродишь, толкая перед собой тележку, навевали вселенскую тоску. Это была символическая картина самой жизни: ты продвигаешься вперед, с самого начала отягощенный мертвым грузом, выбираешь вещи, которые кажутся тебе хорошими, отвергая другие, возможно лучшие, с каждым разом все больше ощущаешь бремя своего выбора и в конце за все платишь.

– Забыл сказать: утром вам звонил доктор Кастильо.

Погруженная в свою доморощенную философию, я не сразу среагировала.

– Вы что, не помните его?

– Конечно же помню! Какого черта ему нужно?

– Спрашивал, как продвигается расследование. Сказал, что сгорает от любопытства.

– Вот она, жажда знаний у настоящего ученого!

Я положила в тележку несколько пакетов сахара.

– Вы действительно думаете, что причина в этом? А мне кажется подозрительным такой интерес, ведь вот – даже позвонил нам. Зачем мне столько сахара?

– Вам нужно иметь солидный запас основных продуктов: сахар, рис, растительное масло, мука…

Чтобы не покупать все это каждую неделю. Какие мотивы могли быть у такого человека, как Кастильо, чтобы убить Лусену?

– Не знаю, считается, что ученые – люди со странностями. А дрожжи, инспектор, дрожжи брать?

– Ну за каким дьяволом вам дрожжи?