А собаку я возьму себе

– Павиа клянется и божится, что не убивал его. И Пуиг, по его словам, тоже ни при чем. Они уже год как перестали видеться с Лусеной. Он сам вышел из дела, сказав, что его физиономия слишком примелькалась, а это опасно. И занялся чем-то другим.

– Чем?

– Он не знает.

– Ну конечно, не знает.

– Я не думаю, что он лжет, инспектор. Наверное, они действительно потеряли Лусену из виду, такое случалось и раньше. Павиа был так перепуган, что выкладывал все как на духу.

– Еще бы! Когда шестидесятикилограммовая тварь показывает тебе кровожадные клыки… Да он бы и в убийстве Кеннеди признался, лишь бы ее убрали!

– Именно так! Но почему тогда он уперся и не желает признавать ни под каким видом, что он убил Лусену?

– То есть вы продолжали натравливать на него собаку и после того, как он признался?

– В главном он не признался!

– Вы прямо как Нерон; как Нерон и Калигула в придачу.

– Называйте меня как хотите, но благодаря мне мы сможем теперь полностью распутать это дело.

– Это если вас не вышибут из полиции, что, как мне начинает казаться, было бы справедливо.

Я сама допросила Павиа. Лицо у него до сих пор было бледное, как у мертвеца. Он пункт за пунктом подтвердил все то, в чем сознался моему напарнику. И категорически отказался признать, что убил Лусену, которого они с Пуигом знали исключительно под кличкой Ретако. Вот уже год, как они его не видели. Что касается Пуига, его сообщника, то, по словам Павиа, тот был замешан в разных мошеннических операциях, к которым он, Павиа, не имел никакого отношения. Не знал он, и чем мог заниматься Лусена на протяжении последнего года своей жизни.

История повторялась самым тревожным образом, потому что, если мы теряли след Лусены, то что у нас на самом деле оставалось? Ничего! Еще одно заурядное преступление, совершенное мошенниками и похитителями собак. Если только не предположить, что признание Павиа было неполным и он решил, невзирая ни на какую собаку, отрицать, что убил Лусену. Что бы там ни считал Гарсон, наше положение не было таким уж отчаянным. Существовал всего один более или менее надежный способ проверить, сказал ли Павиа правду, однако он был достаточно сложен и не гарантировал успеха. Тем не менее я предложила его младшему инспектору, и он согласился. У нас не было особого выбора.

Спустя два дня мы предложили адвокату Павиа заключить с нами соглашение. Оно было очень простое: если Павиа позвонит по телефону Пуигу (мы были уверены, что он знал, где тот находится), то ему не будет предъявлено никакого обвинения вплоть до ареста второго подозреваемого, что позволит ему не находиться в тюрьме все эти дни. Если Павиа действительно не виновен, это выяснится из показаний Пуига, и тогда владелец парикмахерской не будет обвинен в убийстве. Вторая часть плана была очевидна: Павиа предложит Пуигу получить свою долю за последние операции, назначит встречу в каком-нибудь тихом местечке, и тут-то мы его и повяжем. Ну а потом допросим и убедимся, что его версия не расходится с версией Павиа. Мы предполагали, что Пуиг не откажется от подобной встречи, ибо в его положении беглеца деньги всегда нужны и от них не следует отказываться.

Адвокат принял наше предложение. Его возможности тоже не были чересчур широкими, и тот факт, что его клиент не будет обвинен в убийстве, показался ему важным. Оставалось убедиться, что Павиа знает номер телефона, по которому можно связаться с Пуигом. Разумеется, он его знал. То, что при прослушивании его телефонов не было зарегистрировано ни одной попытки мошенника связаться с ним, служило тому доказательством. Конечно, нельзя было исключать, что они уже поговорили друг с другом, и в таком случае возможные показания Пуига теряли свою ценность. Быть может, они давно договорились относительно общей версии событий. Но в любом случае я считала, что допросить Пуига чрезвычайно важно. Гарсон тоже. Мы забросили наживку. Рыба должна была незамедлительно клюнуть. Я поклялась своему напарнику, что, если и на этот раз следы Лусены растворятся в тумане, я запишусь в орден босоногих кармелиток. Он поддержал меня, сказав, что в таком случае примкнет к бенедиктинцам. Мы выразили надежду, что наши настоятели позволят нам время от времени встречаться, чтобы выпить по рюмочке желудочного ликера.

8

Павиа назначил Пуигу встречу в одном из баров Кастельдефельса в среду в десять часов утра. К тому времени двое наших сотрудников, переодевшиеся в синие комбинезоны разнорабочих, уже сидели внутри. Поскольку Пуиг знал нас в лицо, мы с Гарсоном дожидались в машине, в нескольких кварталах от бара. В десять двадцать три мы увидели, что оба наших человека направляются к нам, а между ними идет Пуиг в наручниках. Он не выглядел нервным или разъяренным и даже поздоровался с нами, словно мы встретились случайно. Итак, добыча запрыгнула в ловушку.