А тебе слабо?

Райан убирает руку, но по-прежнему стоит мучительно близко ко мне – и по-прежнему без майки.

– Ты никогда не устаёшь от своего бейсбола? – спрашиваю я.

– Нет, – Райан наконец-то натягивает майку. – Каждое утро я просыпаюсь в шесть, пробегаю две мили, потом бросаю мяч. И мне никогда не надоедает.

Этот распорядок ему подходит. Идеально. Но потом я вспоминаю, как он сидел за компьютером. Его пальцы, порхающие по клавиатуре. Его глаза, обращённые в мир, существующий в его воображении.

– Ты пишешь каждую ночь?

Райан зарывается пальцами в мои волосы, приподнимает пряди. Ласка, от которой у меня обычно сладкие мурашки бегут вдоль позвоночника, теперь пугает. Райан прищуривает глаза, разглядывает корни моих волос, и я точно знаю, что он видит: полдюйма светлого золота.

Он отводит глаза и старательно делает вид, будто не заметил никакого уродства.

– Ты имеешь в виду тот короткий рассказ для конкурса? Да, пишу каждую ночь, – он пожимает плечами и смотрит себе под ноги. – Знаешь, я думаю, что буду делать это и после того, как допишу рассказ. Наверное, возьмусь за другой.

Здорово. Вот это воспоминание я увезу с собой: Райан, кидающий мячи по утрам и уходящий с головой в мир прекрасных слов по ночам. Я ковыряю землю носком ботинка.

– У тебя есть планы на сегодня?

– Есть, но только для нас обоих.

Я пытаюсь спрятать улыбку, но у меня ничего не получается.

– Иди переоденься и заезжай за мной через час.

Пальцы Райана скользят по моей руке, гладят розовую ленточку, всё ещё повязанную на запястье.

– Слушаюсь, мэм.

Райан

– Ты трусишка, – моя черноволосая беда рыщет по территории кампуса университета Кентукки. – Ты можешь ехать на машине через выгон, но не можешь повидаться с родным братом!

– Это разные вещи, – уточняю я. – По выгону я ехал на спор.

На территории кампуса студентов-спортсменов я всё время пытаюсь загородить собой Бет, которая разыскивает комнату моего брата. Сегодня на ней хлопчатобумажная майка, которая не только туго облегает её стройное тело, но и заканчивается на полдюйма выше пояса её джинсов с заниженной талией. Учитывая, как её гладкая кожа будоражит меня в самых правильных – то есть, простите, неправильных – местах, я готов поспорить на свой джип, что наряд Бет вряд ли получил одобрение Скотта. Не поймите меня неправильно, мне он нравится, но меня напрягает, что моё мнение разделяют все парни, снующие по кампусу. Бет – моя девушка, и я хочу быть единственным, кто не может отвести от неё глаз.

Моя девушка. Пока неофициально, но сегодня утром, садясь в мой джип, Бет сказала три главных слова.

– Я рассталась с Исайей.

Это значит, теперь она со мной, а не с ним. Сегодня днём я попрошу Бет признать это.

Она тычет пальцем в книгу.

– Есть! – Бет записывает номер комнаты Марка на своей ладони. – Спорим, тебе слабо́ поговорить со своим братом?

– Что ты понимаешь в спорах?! – говорю я, прожигая взглядом какого-то наглеца, засмотревшегося на талию Бет. – Ты не можешь вызвать меня на «слабо», если я не отказался от предыдущего спора.

Она изгибает бровь.

– Хочешь поговорить о семантике?

Я кладу руку на её бедро и прижимаю к стене.

– Это слишком умное слово, Бет. Может, объяснишь?

Она лукаво улыбается, в её глазах появляется откровенное желание, но вместо того, чтобы раствориться во мне, как я готов раствориться в ней, Бет отталкивает меня и подныривает под мою руку. Какой-то парень выходит из корпуса, и Бет бросается к двери, чтобы успеть войти прежде, чем она снова захлопнется.

– Тут и объяснять нечего! Ты, наверное, дурачок, если надеешься выпутаться с помощью болтовни.

Она жестом указывает мне на вход, я вхожу.

– Я надеялся не на болтовню. Я рассчитывал на поцелуи. Ты хоть знаешь, как давно мы не целовались?

– Поговори со своим братом, и я тебя поцелую. Ещё как.

– Может, перейдём сразу ко второй части, без первой?

Она пропускает мои слова мимо ушей, уставившись в схему корпуса, висящую на стене.

– Я официально вызываю тебя на спор! Слабо поговорить с братом?

Я складываю руки на груди и выпрямляюсь. Теперь дело серьёзное. Бет по всем правилам бросила мне вызов.

– Отлично. Что мне будет, если я выиграю?

Она наклоняет голову, её чёрные волосы водопадом падают вниз. В глазах блестят озорные искорки.

– А чего ты хочешь?

Тебя. Но я ни за что не позволю себе сказать это вслух.

– Хочу быть с тобой до конца дня. Никаких телефонов. Никаких друзей. Только ты и я.

– Забились.

Бет виртуозно разводит охранника, сидящего перед входом на этаж Марка. Я бы назвал его идиотом, если бы не помнил, что точно так же она не так давно развела меня на поездку в Луисвилл. К моему ужасу, Бет решительно подходит к комнате моего брата и стучит, даже не спросив, готов ли я. Последняя надежда на то, что Марк сейчас на занятиях, испаряется, когда дверная ручка поворачивается и в проёме вырастает огромная фигура.

Бет ослепительно улыбается.

– Как делишки, Марк? Как сыграли с Флоридой?

Он нерешительно улыбается, переводит глаза с меня на Бет и обратно.

– Я дважды снёс квотербека. Ты что, не смотрела новости?

Бет пожимает плечами.