А теперь на Запад

Проснувшись спозаранку, я начал инспектировать одежду, прикидывая, как лучше привести ее в порядок. Совершенно очевидно, что раз персона попаданца соизволила приехать в Москву, то ее, эту персону пожелает видеть руководство страны, так что вид у меня должен быть максимально презентабельным. Вызов мог последовать в любую минуту, и следовало что-нибудь придумать, чтобы выглядеть соответствующе. Заметив мои затруднения, ординарец, позевывая, продемонстрировал шкаф, заполненный готовым обмундированием, сшитым, как ни странно, точно по нашим размерам.

Успокоившись насчет своего внешнего вида, я тщательно причесал волосы, успевшие немного отрасти, и с наслаждением побрился настоящей электробритвой. Агрегат этот, а по-другому данное громоздкое и увесистое устройство не назовешь, был уже потертым и явно не новым. Это не удивительно, наверняка с началом войны производство электробритв прекратилось, но работал допотопный PhiliShave исправно. Конечно, бреющая головка у этого аппаратика была всего одна-единственная, но так и на дворе всего лишь сорок первый год. Более совершенные конструкции пока не разработали.

Наконец, приведя себя в порядок, надев парадную форму и прицепив к ней медали, я покрутился перед зеркалом, тщательно выискивая недостатки. Еще не хватало опозориться в Кремле из-за какого-нибудь пустяка. К моей вящей радости, придраться было абсолютно не к чему, но увы, в этот день меня никуда не вызвали. Зато явился майор госбезопасности Куликов, притащивший мне материалы для работы. С собой он привел такой отряд сопровождающих, что места для всех не хватало, и часть пришлось разместить в соседней квартире. Да еще, судя по обрывкам разговоров, человек десять караулило на улице.

Воспользовавшись моментом, пока охраны имелось более чем достаточно, Авдеев умчался по срочным делам, пообещав мне заодно выбить в финансовой части зарплату. Мой денежный аттестат, который я до сих пор и в глаза не видел, уже переслали куда надо, и теперь пора было им воспользоваться. Деньги лишними не бывают. Правда, я засомневался, что получить их так просто.

– Мне что, даже доверенность на тебя писать не надо? Скажешь на словах, что ты мой ординарец, и все отдадут?

– Доверенность, конечно, нужна, но не в этом случае, – усмехнулся Авдеев. – Ты, если помнишь, вообще живешь под чужой фамилией.

* * *

Куликов осмотрел квартиру, проверил связь и, убедившись в звуконепроницаемости двери, ведущей в кабинет, вывалил на меня кучу вопросов.

– Подождите, подождите, – воспротивился я такому напору. – Сначала ответьте, что с нашим батальоном?

– Да что с ним случится, собрали его снова и перевозят сюда, в Подмосковье. Честно, скажу, потери у вас большие, но зато пользы вы принесли немало. А вот генерала Масленникова за неуместную инициативу собирались наказать и, на мой взгляд, справедливо. Поступил приказ прекратить наступление, значит, надо было остановиться. Если бы не очередное ранение, которое он получил, могли бы и в звании понизить, а так считай, легко отделался.

– А что с нашим полком?

– Тоже сюда скоро перебросят, а возможно, и всю дивизию. Ну, теперь моя очередь задавать вопросы?

– Я весь внимание.

– Вчера на заседании Комитета обороны мы приняли решение о вооружении истребителей «Як» тридцатисемимиллиметровыми пушками Шпитального.

– Вы? – я чуть не подпрыгнул от изумления.

– Кхы, кхы, – смущенно прокашлял Куликов. – Нет, не я, конечно. Оговорился, знаете ли. Моя роль ограничивалась сидением в углу и записью вопросов. Так вот, вы ни разу не упоминали о МПШ-37. Что-нибудь можете сказать о ее боевом применении?

– Честно говоря, вообще никогда о ней не слышал, наверно, она выпускалась небольшой серией.

– Жаль, – вздохнул Куликов, – так хорошо знать заранее, перспективная это разработка или не стоит тратить на нее средства.

После уже привычных уточнений, касающихся военной техники, гэбэшник неожиданно перешел к международным вопросам. Причем к таким, что я буквально раскрыл рот:

– Наше руководство беспокоит происходящее в Урумчи. До недавнего времени Шэн Шицай считался другом советского народа, но сейчас пошел на конфликт. Как он себя поведет в дальнейшем?

– Шэн кто?

Списав мое непонимание на усталость с дороги, Куликов пояснил:

– Шэн Шицай, дубань Синьцзяна. Как вы знаете, мы очень много сделали для него: посылали войска, снабжали оружием, построили авиазавод по сборке истребителей. Даже валюта Синьцзяна обеспечивается советским Госбанком. И в ВКПб дубань вступил, правда, партбилет ему выдали втайне. Но с началом войны помощь его стране пришлось свернуть и, уверившись в поражении Советского Союза, Шицай постепенно перешел от сотрудничества к конфронтации. Правда, после наших побед дубань повернул на попятную, и даже предложил включить Синьцзян в состав СССР восемнадцатой республикой. Как он поступил в вашей истории, проводил независимую политику или же примкнул к Чунцину? И на кого опирался, в частности, удалась ли его политика замирения дунган?