А ты бы ей отказал?

— А тебе какой в этом интерес? — усмехнулся Егор.

Если бандитов не будет, с кого тогда капитан будет брать отступные? Останется только наезжать на честных предпринимателей. С Егором этот номер не прошел, но есть люди попроще, которые не в состоянии дать отпор. В том же Ленинском и рынок есть, и частные магазины… Возможно, Кожников имел прибыток с мелкого бизнеса, торговля лесом — это куда более жирный кусок. И он бы хотел с этого кормиться.

— Давай так, мы с мужиками разгоняем Касима с его сворой, берем Докучаева под свой… народный контроль. А ты нам в этом помогаешь.

— А если нет? — осторожно спросил капитан.

Егор задумался. Стращать Кожникова подставой — чересчур уж несерьезно, нужен более длинный и гибкий поводок, такой, как материальная заинтересованность. Но тогда народный контроль компании «Мужикпром» должен взять под себя весь лесной бизнес в районе… А почему нет? Деньги у Егора есть, народ на его стороне, на Кожникова надет намордник, осталось только зачистить недобитков.

— Поверь, тебе будет лучше с нами, чем без нас.

— И как мне в это поверить?

— Поможешь с Касимом, получишь благодарность. В долларовом эквиваленте.

— Сколько?

— А это смотря чем ты нам поможешь. Если арестуешь и посадишь его, это одно. Если просто дашь наводку… На водку и получишь.

Егор не знал еще, по каким расценкам Кожников работал с Вертуном. Одно ему было известно точно, баловать «оборотней» он не станет. И если одного намордника Кожникову будет мало, он засунет его в клетку. В конце концов, он же не просто так тратил сейчас на него драгоценное время и рисковал своей свободой.

Егор забрал пистолет с пальчиками Кожникова, лопату, сел в машину и взял обратный курс.

Домой он вернулся поздно, свет в окнах не горел, к нему никто не выходил. Темно было и в бане, но печь остывала медленно, и толстые бревенчатые стены хорошо держали тепло. А на столе осталась водка и кое-что из закуски. Егор сел, выпил, бросил в рот кусочек сала и затих, наслаждаясь тишиной.

Хотелось бы, чтобы в его жизни тоже наступило затишье. И пусть себе спокойно капает время, отсчитывая часы, дни, месяцы, годы. Он построит дом, даст кров своим близким. А потом поставит второй дом, для себя. И женится. Будут дети, будет семья…

А жениться он хотел бы на Наташе… И зачем он только оставил ее в Москве? Надо было брать ее в охапку, везти сюда. Но что она бы делала в этой глуши? Да и зачем ей новые испытания? То Вертун, то Кожников, теперь вот Касим…

Дверь открылась. Егор ничуть не удивился, увидев Катерину. Волосы распущены, теплый халат на голое тело, в глазах — таинственное мерцание. Ее волновал один вопрос, из-за которого в глазах тихо крутились еще и маячки тревожной сирены.

— Можешь передать Кожникову, что я вернулся в целости и сохранности, — едва глянув на нее, сказал Егор.

— Кожникову?! — изобразила удивление Катерина.

— Ну, а кому ты звонила, когда я уехал?

— Куда ты уехал?

— На лесопилку…

— Откуда я знаю, что ты уехал на лесопилку?

— Заткнись! — оборвал ее Егор. Ему вовсе не улыбалось выслушивать жалкие оправдания.

— Что?! — оторопела от такой наглости Катерина.

— Чем тебя взял Кожников? Большой и толстой любовью? Или деньгами?.. Может, он тебя шантажирует?

— И шантажирует, — кивнула она, присаживаясь.

— На чем ты погорела? На своей измене?

— Да, — тихо ответила она и вздохнула: — Не хотела, чтобы Коля узнал…

— Позвонишь Кожникову, надо выяснить, как они обратно доехали.

— А что с ними было?

— Расстроились очень. Денег не нашли, и это очень их расстроило… Тебя я расстраивать не буду. Но если узнаю, что ты продолжаешь «стучать» на меня Кожникову, пришью твой язык… к твоему передку, — самым серьезным тоном пригрозил он. — Ты меня поняла?

— Да ну тебя к черту!

Катерина поднялась, потянулась к бутылке, налила себе, вопросительно глянув на Егора. Она спрашивала себя, а стоит ли пытать судьбу? И, получив ответ, очистила помещение.

Егор усмехнулся, глядя на закрытую дверь. Упущенная возможность его ничуть не огорчала. Это же хорошо, что женщины ему верят.

Глава 7

Тело человека сплошь состоит из болевых точек, нужно лишь научиться по ним бить. А для этого надо знать, как давить на болевые точки в своей душе.

— Ты помнишь, как этот урод подходил к тебе, помнишь, как он заваливал тебя на койку…

Кровати в комнате не было, Эрик велел вынести отсюда все. Только голые стены, только жесткий пол. На этот пол он Наташу и повалил.

— А что было потом?

Он всего лишь изображал Магриба, заставляя Наташу как следует разозлиться. Но разозлилась Наташа не столько на него, сколько на себя. Она вдруг поняла, что ей нравится лежать под Эриком. Это ее и взбесило.

Одну ее руку Эрик заблокировал, а пальцем второй она все-таки попала ему в глаз. Он откинул назад голову, и она не успела как следует надавить на болевую точку, но тем не менее эффект был достигнут.

Эрик поднялся сам и подал руку, чтобы помочь ей. Глаз у него заслезился, но, кажется, он этого не замечал. Или делал вид.