А. В. Жвалевский. Сборник

– Ну что грустный такой, а? – Швейцар Митрофан Игнатьевич (гимназисты звали его за низкий рост просто Митрофанчик) похлопал Ваню по плечу. – Иди уже. Через пяток минуток и молитва начнётся.

– Не пойду, – из глаз у Вани неожиданно брызнули слёзы, – не пойду туда больше.

– Да что ты! Негоже так говорить. Вырастешь, учёным станешь…

– Я инженером стану! И не буду писать диктанты… Никогда!

– А-а-а, понятно… У вас, что ль, грамматика первая?

Ваня всхлипнул и кивнул.

– Коренные с «ять» писать будете?

– А ты откуда знаешь?

– Ой, Ванюша, я тут уже пятнадцать годков стою. Я уже эту вашу «ять» как «Отче наш»…

Митрофанчик подобрался и начал нараспев:

– Б?дный, бл?дный, б?лый б?с
Уб?жал, б?дняга, в л?съ:
Л?шимъ по л?су онъ б?галъ,
Р?дькой съ хр?номъ пооб?далъ
И за горькій тотъ об?дъ
Дал об?тъ над?лать б?дъ.
В?дай, братъ, что кл?ть и кл?тка,
Р?шето, р?шетка, с?тка,
В?жа и жел?зо с ЯТЬ.

Ещё рассказывать?

Ваня только кивнул.

– Слухай, – довольно сказал Митрофанчик. –

Зам?шу пос?въ в м?рило,
?ду гр?хъ испов?дать.
М?дь, жел?зо вс?хъ пл?нило.
Дн?пръ, Дн?стръ пос?щать.
Приобр?лъ, расцв?лъ, загн?дка,
В?сь, апр?ль, усп?хъ, с?дло,
Зр?ть, прор?ха, в?ха, р?дко,
М?тко, в?стовать, сос?дка,
Кр?покъ, сп?лъ ор?хъ з?ло!
Б?сы, с?ни, ц?пи, в?жа,
Л?вый, н?кий, пр?сный, ц?лъ,
Д?ти-св?тъ! Бол?йте р?же.
Печен?гъ пл?нять ум?лъ… –

Уф, – Митрофанчик перевёл дух, – ну как? Я много таких знаю. Час могу рассказывать. Вишь, я старый, и то сдюжил, а ты молодой, тебе сам бог велел…

– Ну какой же вы старый, Митрофанчик?! – Ваня прикусил язык. – Игнатьевич… Вы же молодой ещё!

– Ты, гимназёр, хвостом-то не мети! – пробурчал Митрофанчик. – Бегом в класс, а я пошёл звонок давать…

Ваня рванул раздеваться.

А в это время Сергей Иванович уже выходил у своего дома из коляски извозчика. Он решил, что перед работой не грех ещё раз попить чайку.

– Так и знала, что вернёшься, – засмеялась его любезная Марья Владимировна, – самовар уже сердится!

– Успокоим, успокоим, – загудел инженер Морозов. – Мы из него пар-то выпустим!

Пар выпустили, выпив по три чашки обжигающего ароматного чаю. Маша умела его готовить особенным способом, с добавлением корешков и трав. Наконец Сергей Иванович откинулся на стуле, извлёк из кармана часы и покачал головой.

– Пора мне идти, Машенька. Утро я себе освободил, но через полтора часа мне надобно в депо быть. Как бы не наломали дров там без меня.

Супруга вздохнула и улыбнулась. Нужно было прожить с ней много лет, чтобы уловить тоненькую нотку тоски.

– Что такое, Маша-простокваша? Киснуть будем?

– Да нет, всё хорошо… Только скучно очень. Что-то мы давно ни к кому не ходили.

– Ничего, на Рождество походим! Ты же знаешь, нас везде привечают.

– А сегодня? Опять целый день тебя ждать…

Морозов на секунду нахмурился, но вмиг просветлел.

– Зачем ждать? Пошли гулять прямо сейчас?

Госпожа Морозова удивлённо прищурилась. Сколько лет живёт она с этим большим мальчишкой, а всё никак не привыкнет к его фокусам.

– Так тебе же в депо?

– Ничего страшного! Немного прогуляемся, а потом я поеду в депо. А тебе возьму лихача, доедешь в тепле.

Марья Владимировна была не из балованных барышень, собралась в две минуты. И вот уже шла под руку с дорогим мужем по скрипучему снегу. Шла и смеялась тихо, непонятно отчего. И ей тоже было совсем не холодно рядом с повелителем морозов.

Сначала они думали пешком дойти до Николаевского вокзала, где и работал Сергей Иванович. Однако, выйдя из дома, не сговариваясь, свернули в другую сторону и пошли не к Невскому проспекту, где шумно и людно, а тихими улочками к Сергиевской, мимо дома сестры и любимых племянников на Фурштатской.

– Эх, люблю я этот район, хорошо здесь! Тихо, красиво, уютно…

Машины юбки тихо шелестели, сапожки поскрипывали по снегу. Она шла и разглядывала красивые особняки, не замечая, что Сергей Иванович насупился. И насупился ещё больше, когда Маша остановилась у одного особняка – когда-то Бутурлинского. Нынче в нём расположилось посольство Австро-Венгрии.